Его большие ладони обхватили мое лицо, удерживая меня на месте, когда он наклонил свою голову чуть под углом, чтобы углубить поцелуй. Задняя сторона моей шеи ударилась о деревянную поверхность креста, когда его жилистое мускулистое тело прижалось к моему. Его обнаженная кожа обдавала мою жаром, яростно, горячо, словно дьявол пламенем.
Отстранившись, Кью тяжело дышал, приводя свою татуировку с воробьями к беспокойному трепетанию их крыльев словно обезумевших. Набегающие темные тучи и колючая проволока смотрелись практически ужасающе, поглощая большее количество несчастных птиц, вырывая больше перьев, затягивая их глубже в борьбе за свободу. Кью ожидал, что я упорхну от него. Мне необходимо было найти способ доказать ему, что я не собиралась делать этого.
Вспышка вдохновения пронзила меня, я пробормотала:
— Ты — мои крылья. Ты научил меня летать.
Он застыл без движения, руки оставались лежать неподвижно на моих щеках. Его бледные глаза пронзительно смотрели в мою душу.
Кью был не только моим Господином в пределах спальни. Он был Господином моего сердца.
Наконец, он произнес своим низким, выразительным голосом:
— Ты незаметно избавила меня от одиночества. Возможно, я и стал твоими крыльями, но ты стала моей силой притяжения. Я никогда не освобожусь от твоей власти.
Я сдалась от его слов. Если бы мои руки не были прикованными к поверхности креста, я бы обвила их вокруг Кью и вцепилась в его тело. Я бы высвободила его жесткую эрекцию из боксеров и скользнула киской на его длину, поглощая ее. Я нуждалась в соединение. Я нуждалась в том, чтобы связать нас. Переплести. Заклеймить и поглотить нас.
Кью, казалось, чувствовал то же самое. Его взгляд сменился от глубокого и чуть тлеющего до оживленного и сияющего. Его самообладание от напряжения, что он испытывал, сменилось состоянием, когда он был явственно на пределе своих возможностей, словно упругая стальная пружина, что вырвалась на свободу, ослабляя скопившегося напряжение. Хищник, волк, убийца, который испытывал желание поразвлечься со своей добычей.
— Больше никакой болтовни, Тесс.
Я вздрогнула от того, как он произнес мое имя. Оно содержало в себе каждую частичку эмоций, которые он не мог выразить словами.
Кью опустился на колени, с глухим стуком прижимаясь к густому ворсу белого ковра. Он с силой дернул мою левую ногу, отодвигая ее чуть в сторону, чтобы она прижалась к кресту, и закрепляя ремешок вокруг лодыжки резким движением. Я непривычно качнулась вперед, полностью полагаясь на манжеты, что были обернуты вокруг моих запястий, предоставляя мне равновесие.
Когда его пальцы совершали свою работу с ремешком вокруг моей щиколотки, посылая целый ряд ярких ощущений к чувствительной поверхности внутренней стороны бедра, Кью пробормотал:
— Когда-нибудь я сломаю тебя окончательно. Когда-нибудь я буду обладать достаточной силой, чтобы воплотить это обещание в реальность.
Невообразимый нервный трепет от его признания словно стрелой пронзил насквозь мое сердце. Я хотела собрать воедино все свои душевные силы и сказать ему, что я уповала всем существом на Господа Бога, что он так и сделает, но мне казалось, что Кью не это имел в виду. Он не хотел сломать меня до того момента, пока я буду полностью уничтожена — он хотел обладать мной в полной мере, разница была в том, что я не была уверена, что сам Кью знал что он имел в виду.
Или, возможно, он все-таки знал, а я лишь была маленькой глупой девчонкой. Тем не менее, я вошла в роль непокорной рабыни — амплуа, которое доводило моего хозяина и меня до безумия. Роль, которая обеспечивала темпераментный секс, битву желаний и глубокое чувство удовольствия.
Делая глубокий вдох, я прошипела:
— Ты никогда не сломаешь меня.
Кью сверкнул глазами.
Стена, что отделала нас друг от друга, в один миг рухнула раз и навсегда. С жестокой хваткой пальцев, он отвел в сторону мою вторую ногу и накрепко закрепил лодыжку к поверхности теплого дерева. Нежность безвозвратно была утрачена. Кью был ведом чистейшим животным контролем. Он резко поднялся, захватывая два ремешка, что располагались по противоположные стороны от моих бедер.
Подтягивая их отрывисто к моему животу, он плотно закрепил их. Кью не произнес ни слова, но мы смотрели друг на друга яростно и дерзко, и предупреждающе. Комната потрескивала от скрытого неудовлетворения, неисполненных обещаний и небольшой толики потаенного страха. Кому принадлежал этот страх, я не имела понятия, но это прибавилось к густому облаку напряженных чувств, что охватывало и окружало нас.