— Это не только я. Она излечила сама себя, возродив новый интерес к жизни. Ее выздоровление не было таким простым.
Тесс покачала головой, ее глаза наполнились блеском благоговения.
— Она не была бы жива, если бы не ты. — Ее голос опустился до хриплого отрывистого шепота, мой член отреагировал на этот призыв в ту же минуту.
Она спрыгнула со стула, направляясь ко мне словно идеальная кукла: светлые волосы, фарфоровая кожа, густые ресницы, что обрамляли самые потрясающие глаза, которые мне когда-либо доводилось видеть.
Взгляд, которым она посмотрела, практически опустил меня на колени.
Она принимала меня. Желала меня. Она заставляла меня чувствовать себя достойным.
Я мгновенно лишился дара речи. Я не чувствовал, насколько горячая была моя кофейная кружка. У меня вылетело из головы как моргать и дышать. Все что я мог, так это просто смотреть на женщину, которая успешно разбила меня на осколки только фактом своего существования.
Какого хрена происходит со мной?
Потребность между нами за долю секунды взвилась до небес, изгибаясь, словно под действием статического электричества.
Губы Тесс слегка приоткрылись, и я не мог смотреть никуда кроме них. Мы одновременно сделали шаг навстречу, подталкиваемые неведомой силой быть ближе, неспособные жить, если же нас будет разделять хоть какое-то расстояние.
Я облизал губы, испытывая практически физическую боль от желания поцеловать ее. Отхлестать. Оттрахать. Содрать с нее кожу. Обладать ею.
Моя грудь завибрировала, когда я схватил Тесс за затылок. Ее волосы приподнялись вверх, обнажая снежного цвета кожу. Призыв притянуть ее в мои объятия практически сотрясал мои мышцы.
Образы того, как я жестко трахаю ее в кладовой, вспыхнули в моих мыслях. Мы бы в жизни не смогли добраться до спальни. Я нуждался в ней. В эту. Чертову. Секунду.
Тесс была неподвижна, прерывисто дышала, крохотные пуговички натянулись на ее груди.
— Я имел в виду каждое слово, — прошептал я еле слышно, склоняя голову так, чтобы уткнуться в ее горло, утопая в чистом морозе и уникальном запахе, который принадлежал Тесс.
— Мммм...— простонала она, протягивая руки к моим лацканам пиджака и подтягивая меня ближе к себе. Я потерял равновесие, врезаясь в нее, оттесняя назад и впечатывая ее в кухонную скамью.
— Ты моя сила притяжения. Je suis à toi. Я твой, — пробормотал я.
Как я мог трахать ее, спать рядом с ней и заботиться о ней, когда совершенно не знал ее? Мое сердце знало ее, мое тело принадлежало ей, но я не обладал ее разумом.
А я желал этого. Нуждался в этом
Хватая Тесс за бедра, я расположил ее у моего члена. Мышцы ее подтянутого живота затрепетали, когда я как можно плотнее прижался к ней, удерживая ее у столешницы.
— Мне нужно узнать тебя, Тесс. Мне необходимо знать все, без исключения, факты о тебе.
Чувство собственности бурлило глубоко в моем животе, и мои мышцы сжимались от гнева. Я хотел обладать ее прошлым, настоящим и будущим. Я хотел быть ее первым и последним и навсегда принадлежать ей. Я хотел стереть из ее жизни все, где я не был ее центром вселенной.
Проклятье.
Мои губы обрушились на ее, и мы громко застонали. Руки Тесс исчезли с моей талии, лихорадочно пытаясь вытащить рубашку из-за пояса брюк.
Ее язык ворвался в мой рот без какого-либо сожаления, забирая каждую разумную мысль. Она требовала гнева. Она требовала дикости и жестокости, но на этот раз — впервые в жизни — я испытал желание поцеловать ее нежно.
Я не смог сдержать тихий смешок, что вырвался из меня.
Она прервала поцелуй, ее бровь приподнялась.
Я покачал головой, все еще чувствуя легкое головокружение от привкуса кофе и Тесс во рту.
— Ничего, — пробормотал я.
— Ты не можешь рассмеяться посреди поцелуя и отказаться рассказывать мне, Кью. — Одна из ее рук опустилась к передней части моих брюк, обхватывая мой член.
Я дернулся, придвигаясь ближе, когда она обхватила меня еще жестче.
— Я хочу знать.
Животное внутри меня взревело, я противостоял желанию отбросить руку Тесс прочь. Она была чересчур дерзкой рядом со мной. Она не боялась достаточно, чтобы утолить ненормальную болезнь, что жила внутри меня, но в то же время ее прикосновение немыслимо возбуждало меня.
Момент слабости являлся необъяснимым стремлением быть нежным. Нежным, ласковым. Я говорил на трех языках, но не мог понять суть этих слов. Независимо от того, кто бы ни скрывался внутри, он никогда бы не познал их. Это было мимолетным мгновением безумия думать иначе. Но я хотел, чтобы Тесс находилась в целости и сохранности, а чтобы это сделать, мне необходимо было приручить себя. И не важно, насколько цепь будет сжимать мое горло.