– Ну что за вид, что за вид! – охнул Лавочник. – Какая великолепная квинтэссенция!
Ему было прекрасно известно, что столь огромные Звезды живут не так долго – всего несколько миллионов лет или даже меньше. Эту Звезду окружали ее братья и сестры, но они были еще очень молоды, несмотря на то что они начали формироваться примерно в одно время с ней. В основном это были красные карлики, меньше размером и холоднее, и они могли прожить десять триллионов лет или даже больше – практически целую вечность.
На одну из них, молодую медного цвета Звезду, Лавочник и обратил свое внимание.
– Вот ты где, – пропел он. – Ох, боюсь, тяжело тебе придется, юная Старлинг! Всегда непросто, когда падает кто-то столь молодой. Но Элементали уже здесь. Они помогут тебе. А ты поможешь им!
Старлинг продолжала сверкать, а Лавочник снова обратил окуляр к красному супергиганту. Он светил ярче, чем когда-либо.
Ведь Звезды всегда сияют ярче всего перед самым концом. И два часа назад ядро супергиганта взорвалось.
– Три, – прошептал Лавочник.
Раз это уже произошло, оставалось только ждать.
– Два.
Большая красная звезда сильно задрожала, а затем…
– Один.
… она взорвалась.
Небеса внезапно залил ослепительный свет, когда Элементы, пыль и Квинтэссенция брызнули наружу, закручиваясь завитками интенсивного излучения.
– Великолепно! – вскрикнул Лавочник. – Великолепно!
Он знал, что конец этой Звезды предвещал новое начало. Из появившейся туманности[3] родятся новые Звезды. Теперь во Вселенной появились Элементы, которые невозможно создать никаким иным способом.
А Квинтэссенция звезды продолжит свое существование и тоже получит новую жизнь – вероятно, даже на той самой крошечной планете, которую он теперь называл домом.
Лавочник бросил последний долгий взгляд на то место, где произошел взрыв. Затем он направил квинтескоп ниже: туда, куда не простирался свет и где не было звездной пыли, в ту область Вселенной, которая еще оставалась темной и нетронутой.
Он опускал прибор все ниже и ниже, пока не нашел то, что искал: юную Звезду медного цвета, которая все падала, падала и падала.
– А вот и Старлинг.
Глава 14
У Альмы дыхание перехватило от вида звезд.
С квинтескопом она видела намного больше, чем без него. Тысячи, миллионы звезд прятались там, где, казалось, было темно и пусто.
А еще они были не просто серебристо-белыми. Через квинтескоп Альма могла разглядеть их мельчайшие детали. Звезды сияли льдисто-голубым цветом, ярко-желтым и огненно-красным, а в центре каждой находилась светящаяся золотая сфера. Небо напоминало шкатулку с драгоценностями или фейерверк, который простирался без конца и края. Он никогда не заканчивался и длился вечно.
Несмотря на то что квинтескоп был старым, казалось, он отзывался на каждое ее едва заметное движение, указывая ей путь во Вселенной. Альма немного полюбовалась на Луну, исследуя ее кратеры и ямки, а затем стала путешествовать от звезды к звезде.
Она остановилась на небольшой точке медного цвета с золотым центром. Ее окружали другие звезды, и, если не считать сильного свечения, она ничем особенным не выделялась. Альма смотрела на нее и представляла, что с каждым мерцанием она отправляет какое-то послание.
– Что ты хочешь сказать, звездочка? – поинтересовалась она. – Ты видишь меня?
Затем через долю секунды – даже меньше – звезда пропала, поглощенная стремительно расширяющейся вспышкой яркого света.
Альма отпрянула от неожиданности, и квинтескоп завертелся вокруг своей оси. Она бросилась к нему и так сильно прижалась глазом к окуляру, что почувствовала, как на ее коже отпечатался кружочек от него. Пальцы неуклюже и слишком быстро завертели ручку фокусировки, размазывая свет по темному небу, когда Альма пыталась заглянуть слишком далеко. Она притормозила и развернулась вместе с квинтескопом.
В том месте, где раньше была звезда, теперь появился океан света: огромный, хаотичный и полный пыли, прямо как лучи, проникающие в «Пятый угол». Альма знала, что это безумное, ужасное, но прекрасное явление, свидетельницей которого она стала, как-то называется, но у нее не получалось припомнить, как именно.
Затем Альма увидела ту звезду, которую приметила раньше. Она была медного цвета с золотым центром и стремительно неслась вниз, оставляя позади свет и пыль.