– О боже, Мэдисон, – Сара всплеснула руками.
– Идем, Мэд, пора в машину.
Он помедлил секунду, затем все же рванул к двери.
– Нет! Я все же сниму последствия! – он обогнал нас на лестнице и спустился первым.
– Мэд, стой! – только и успел сказать я.
Он уже скрылся на первом этаже. Но тут же послышался его напряженный голос.
– Спокойно, спокойно, – Мэд явно обращался не к нам.
Сара помогала профессору спуститься, а вот я рванул к другу вниз.
И тут же наткнулся на вилы, мотыги и озлобленные взгляды нескольких горожан.
Мэд стоял немного в стороне, а перед нами кучковались человек семь-восемь, в основном женщины, но я успел заметить в толпе и пару подростков. В руках у жителей Оаквилла были инструменты, только одна женщина средних лет, стоявшая впереди всех, держала мало-мальски опасный револьвер.
Была в толпе и та женщина, которая встретилась нам на выезде из городка.
– Спокойно, мы вам ничего плохого не сделали.
– Я им это уже сказал, Фред. Придумай что-нибудь новое.
– Мы слышали выстрелы. Где мистер Элиас?.. Говорите!
– На верху, – ответил женщине с револьвером спускающийся по лестнице Зимовски.
Его вела под руку Сара – все-таки моя внезапная «операция» дала о себе знать раньше, чем я ожидал.
– Что с ним?
– Он мертв, уважаемые. И забрал с собой свою дочь, – заключил Зимовски.
– Милу? Она же давно в мире ином. О чем вы? – осведомилась впереди стоявшая командирша.
– Она была заражена, – ответил Мэд, – а этот ваш Элиас вливал в нее свой отвар. Думал, что он помогает излечивать девочку… Идиот.
– Не говорите так о нем! – послышалось в толпе, – Он спасает нас от монстров!
– Спасал. Сам же и умер от «осьминога», которого взращивал в девочке, – сказала Сара, – можете сами посмотреть. Мы пытались остановить его, вразумить. Но ни ему, ни тем более девочке помочь не успели.
Некоторые из пришедших женщин действительно пошли наверх. А через пару секунд оттуда раздались охи, стоны и даже рыдания.
– Зачем вы вернулись? – спросила командирша, – Вы же вроде уехали.
– Просто хотели помочь, – ответил профессор, – а теперь простите, дамы… и господа. Мне тут товарищ спас жизнь, – он приподнял свою культю, – и теперь мне нужен покой. Сара отведи меня в машину. Парни, а вы не забудьте наши вещи.
– Без проблем, профессор, – ответил Мэд.
– Мне, кажется, их надо сжечь, но с уважением, – заметил профессор, когда мы проходили мимо толпы.
Командирша кивнула.
– Как же мы теперь без мистера Элиаса? – снова послышались тревожные голоса жителей Оаквилла. – Кто нас защитит?
Вопрос явно предназначался нам, ведь мы отняли у них эту защиту.
– Может пора самим подумать об этом, – ответила Сара, – а не надеяться на ополоумевших мужчин.
– Они правы, – вставила командирша, – сами себя будем защищать. Да, бабы? Хватит с нас этого Элиаса. Он давно уже сбрендил. А польза от него была, только когда он за топливом ездил.
– Заправка, кстати, здесь недалеко, – заметил Мэд, – Элиас говорил, что покупает топливо у солдат, которые окопались на северо-западе. Миль двадцать отсюда.
– Разберемся, – кивнула женщина, – а теперь давайте все по домам! Не будем «кормить» тварей. А вы садитесь и уезжайте быстрее.
– Так и сделаем, – заверил я.
Мы молча погрузились и стали выезжать.
Несмотря на общее одобрение плана командирши, большинству жителей Оаквилла явно не понравилось наше вмешательство в их жизнь. Элиас был их оплотом надежности и веры в завтрашний день. Теперь этим женщинам и подросткам придется выживать самим, и судя по активности «осьминогов» в этом районе, выживание их будет тяжелое.
– Кому сейчас хорошо, – будто прочитав мои мысли, сказал Зимовски.
Я промолчал и просто вывел наш «Опель» на главную дорогу.
Автомобиль, заправленный бензином под завязку, мирно урчал, подрагивая рулем в моих руках.
– Вот так пытаешься спасти хоть кого-нибудь, но руки все чаще тянутся к оружию.
– Тут ты прав, Мэд. Ну и черт с ними. И с девочкой! И с этим придурком Элиасом! И со всем этим городком!
– Не парься, Сара. У нас свои цели в этом умирающем мире, – заметил Мэд.
****
Теперь Оаквилл действительно остался позади.
А мы смотрели, как закат полыхал огнем. И озаряли последние лучи солнца край неба, опаляя облака. И те, рванными сизыми воспоминаниями, поднимались все выше и выше в небеса, страшась жара светила. И наступали сумерки. И были они предвестником страшной тьмы.
VII