— Я…я думаю, что у меня нет выбора и альтерантивным варинтом является смерть. Отказаться я не могу, ведь иначе ты похоронишь меня под кипарисом, так? — Фавст заулыбался.
— Хех….
На костях скелета совершенно отсутствовала мимика и не было понятно выражение его эмоций. Отсутствие хоть какой нибудь плоти, кожи, даже глаз, хотя и вызывало в Фавсте внутреннюю тревогу, но в своей военной жизни он видел достаточно неприятного, чтобы в той, или иной мере привыкнуть к этому.
Шагнув в вульваобразный проход переливающийся светом, центурион не почувстовал ничего особенного. Это было также просто, как перейти порог дома. Один шаг и туманная дымка сменилась сыростью и капающей c потолка водой. Это был извилистый туннель, шириной в несколько человек, он тускло освещался несколькими тёмно зелёными кристаликами сверху. Сооружение потолка имело свод в форме перевернутого неба, делилось на две части и имело покрытие из кристаликов, что напоминали маленькие звёзды и камушки одновременно, в зависимости от углов зрения. Так же ощущалось отсутствие каких либо чётло раличимых запахов. В неудобных и длинных проходах завывал ветер, очень похожий на протяжные человеческие стоны. Под потолкам сырых проходов висели, вципившись в бесконечную гирлянду, летучие мыши.
— А что ты говорил у колодца? Ты меня прости, я пока не овладел греческим.
— Зато я говорю на двух языках…когда мундус открыт, словно открывается дверь скорбных богов подземного мира
Теперь центурион шёл даже слегка впереди скелета и осторожно оглядываясь по сторонам, полный любопытства, читал выдолбленные в настенных камнях надписи.
“Человек сродни божественному. Эта могила принадлежит мнемозине7. Когда тебе суждено будет умереть, ты войдешь в добротный дом Аида безвильности. Справа источник и рядом с ним стоит белый кипарис.”
Пройдя дальше и поворачивая в нужные стороны, по указке скелета, за перекрестием стен, центуриону открылся взор на открытую местность, заполненную душами, камнями, переливающихся и блистающим светом, исходящего с потолка. По выходу из туннелей, его овеяло легкое речное дуновение ветра и спёртый, холодный воздух. Некоторые души ходят по щиколотки, другие по колени, а третьи и по пояс в воде. Неторопливые потоки мутной ночи и рек подхватывают некоторых и уносят их в бессознательность и состояние забвения.
— Некоторых несут прямиком в реку Лета с головой. Высшая мера наказания в аиде — вечная бессознательность и невежество, — говорил скелет
Справа, на стене между речками, выдолблены две новые таблички: ”Тут охлаждаются спускающиеся души мёртвых, к этому источнику даже близко не подходи. Дальше ты найдешь текущую из озера мнемозины холодную воду, а на дней стража, что спросит тебя проницательно — что ищешь ты во мраке губительного аида?”
“Скажи — я сын тяжёлой земли и звёздного неба. Я иссох от жажды и погибаю. Так дайте же быстро холодной воды текущей из озера мнемозины. И они сжаляться над тобой повинуясь подземному царю, дадут тебе выпить из озера мнемозины, и ты пойдёшь по многолюдной священной дороге, в которой будут и другие славные вакханы и мисты. “
— Вакханы и мисты?
— В аиде много входов и выходов. Мы зашли через особенный, орфический.
— Это как раз те реки из которых мне не нужно пить?
— Да. Чтобы забыться от всего прошлого, следует сделать один глоток из реки Лета. Два, друг за другом, глотка введут тебя в вечное забвение. Души же умершие, что временно покидают эту серую обитель, вновь пьют из этой реки по глотку. Мнемозина это река, наоборот, способсвующая сохранению памяти, либо дарующая всезнание, при определённых обстоятельствах, вечное безумие, если сделать больше одного глотка, но и тебе её пить не нужно. Тебе вообще не нужно пить из рек, пока ты живой, хех.
Скелет вновь взял лидерство и повёл за собой Фавста. В аиде было много купольнообразных холмов и местность постепенно сменялась гладкой равниной, до самого горизонта, и расщелинами в земле, ведущими в ещё большую мглу, и далёкими горами, из которых вытекали ручейки, пронизывающие бескарйние поля. В основном аид был серый, унылый и тихий, наполненный серым песком, маленькими камушками и пустотой. Иногда где-то играли на флейте и громко говорили, а их звуки разносились эхом на огромные расстояния. По дороге, куда вёл скелет можно было видеть ещё несколько табличек:
“А душа у людей корнями растёт из эфира. Воздух вдыхая мы душу божественную, плоть погибает, а душа бессмерта и вечна юна. От Зевса всех бессмертна душа, а тела подвержены смерти.”