Сергей с любопытством посмотрел на девушку: голубые глаза, светлые волосы, выглядывавшие из-под чёрной тонкой шапочки, белый пуховичок прикрывал стройность, обтягивающие светло-синие джинсы, старые, но аккуратные бурые сапожки.
– Дворняжка, я ведь прав? – спросил он у девушки, пытавшейся пристегнуть поводок к ошейнику, но собака сопротивлялась, превращая всё это в игру.
– Да, помогите, пожалуйста.
Парень крепко схватился за ошейник, а девушка ловко зацепила металлический карабинчик за кольцо.
– Активная очень, – прокомментировала девушка.
– А вас как зовут?
– Вика, – девушка устало присела на лавочку.
– Серёжа, – он присел рядом. Собака положила свои лапы ему на колени, запачкав их.
– Элла!
– Да ничего страшного… – Немецкий ладонью стёр грязь, являвшуюся всего лишь песком со снегом.
Собака куда-то побежала, потянув за собой девушку. Очень быстро они скрылись из виду.
– Жаль… – протянул Сергей, допивая пиво. – Милая…
Марк от нечего делать в который раз обходил бункер. Он хоть и оставался за главного, но до сих пор не знал многих комнат. Например, склад-Б: что там, не понятно. Лавров остановился перед широкой дверью с выгравированной надписью «склад-Б».
– Б, бэ, бэ…Бомба? Бункер? Бомбоубежище? Бар? – тут он хихикнул себе в кулак и прислонился ухом к двери: ни единого шороха. – Бог? Бордель? – Марк стал говорить все слова на букву «Б», отдаляясь от двери и смеясь.
Он забрёл в какие-то незнакомые ему коридоры: ничего сверхъестественного, просто тут он не был.
– Не заблудиться бы, – с улыбкой на лице он медленно шагал, разглядывая стены: через каждые десять метров на потолке висели лампочки дневного света, но они немощные, и поэтому на некоторых участках полумрак, навевавший страх и одиночество. Дверей нет, а вот это уже странно: в чём тогда смысл данного коридора. Вдруг, как писал Чехов: «в рассказах часто встречается это «но вдруг»», на стене он увидел надпись «2000». Марк провёл пальцами по надписи, на руках остался тонкий слой пыли.
– Можно предположить… это километры или метры. Глубина или расстояние. Не верится, что тут глубина два километра, а уж тем более две тысячи километров… Расстояние? Не, что-то не то. А где тогда другие надписи? Или вместе с пылью стёрли? Если бы не были выгравированы, я б так и подумал. Две тысячи… Две тысячи… А что в двухтысячном?.. А! Начало!
На улице пошёл снег. Сначала это были миниатюрные редкие снежинки, которые даже забавляли. Теперь же началась настоящая метель. Снег мешал передвигаться, но не отнимал эту функцию полностью, потому что городские постройки мешали ветру набрать по-настоящему опасную скорость. Ярослав миновал гаражи и хотел вернуться к машине, но на пути ему встретилась крытая остановка. Он решил зайти, отдохнуть от этой метели, несмотря на то, что это его любимая стихия. Слово «крытая» употреблено почти в прямом смысле: металлическая плоская крыша, две таких же стенки, обклеенные рекламой, одна лавочка и четыре столбика по углам крыши, к трём из них крепились стены, четвёртый одиноко стоял, весь в белых, розовых, красных бумажках. На лавке сидела старушка, закутавшись в бурую шубу и обняв увесистую клетчатую сумку. У стенки стоял высокий человек без шапки, в чёрной куртке, в синих джинсах и в тёмно-серых ботинках. Волосы светлые, длинные, зачёсаны на бок, виски и затылок подстрижены коротко. Он стоял, прижавшись спиной к металлу, и разговаривал по синему телефону, сенсорному.
– Какие люди… – тихо произнёс Ярослав, постояв пару минут у защищавшей от снега стенки, разглядывая лицо человека, пытаясь понять, почему оно казалось знакомым.
– Мам, ну, ладно, давай, пока. Всё равно скоро дома буду, – человек убрал телефон в карман куртки. – Ярик, серьёзно, ты?
– Не ошибся.
Они пожали друг другу руки.
– Мы с тобой не виделись уже… Да как из школы выпустились!
– Да, Тём, много времени прошло, – с небольшой грустью в голосе подметил Ярослав. – Ну, как ты? Не женился ещё?
– Смеёшься? Я? Женился? – с усмешкой над собой ответил Артём.
– Ну ты даёшь! Ещё и с мамой живёшь. Угадал?
– Ага. А почему бы и нет? Домой пришёл – еду готовить не надо, убираться тоже. Не, иногда приходится, но если б один жил, приходилось б чаще. Дома рады, экономить сильно не надо. В кредит залазить тоже.
– Ничего удивительного. Обыватель, он и есть обыватель.
– Ой, а ты у нас супер самостоятельный! Если и живёшь не с родителями, то в какой-нибудь пещере. Жрёшь дошики и мальков, которых поймаешь. С Алёной разбежались поди!