Марк почувствовал тяжесть в ногах. Оперся спиной на стену и глубоко выдохнул.
— Как же так… Есть же ещё два дня. Я успел все собрать.
— Я говорила тебе… говорила, что желающих слишком много, — роптала она, не слушая Марка. — А ты все тянул, все спорил. Ну, что доспорился. Теперь твой сын умрет.
— Чшшш… Говори тише.
— Тише? А может уже хватит молчать?! Может стоить, наконец, сказать ему, как есть на самом деле. И сказать кто в этом виноват!
— Не надо так. Я… Мне задержали оплату. Я делал все, что мог.
Она выставила руки перед собой крестом.
— Только не надо мне твоих отговорок. Я наелась, пока была твоей женой. Хватит. Иди лучше объясни сыну почему он и дальше будет худеть, почему будет падать в обмороки на пустом месте. Иди, ты же умеешь говорить с умирающими. Тебя научили на твоей проклятой войне. Так иди же, расскажи, как сильно хотел быть его отцом. Как ты бросил его, пока он ещё не родился…
Марк слушал ее голос и почти не мог разобрать слов. Он вдруг ощутил полную опустошенность. Словно кто-то перекрыл ему воздух, лишил возможности двигаться и бросил в горящем доме. Марк лежит на полу, пытается высвободиться из пут. Нечем дышать. Температура растет, огонь подбирается. Медленно, едва заметно. Смерть выжидает, мучает его, наслаждается агонией…
— Кристя…
— Не называй меня так. И не пытайся даже. После того, что ты сделал… После того, что произошло с Сашкой.
— Я поговорю с ними. Должно быть еще хотя бы одно место.
— Мест нет. Я весь день была там, просила врачей, на коленях перед ними ползала. А знаешь теперь я понимаю почему ты такой. Вас учат быть бессердечными, холодными к чужой беде.
Марк потупил взгляд. Повисло тяжёлое молчание.
— Врач сказал нет смысла держать его в больнице. Они все равно не могут помочь. Пациентов и так слишком много. Дома я могу обеспечить ему лучший уход. На донорской крови он проживет ещё полгода. Потом всё.
Она говорила так, словно это не касалось ее ребенка. Словно она не была матерью Сашки. Но Марк понимал, что Кристина внутри себя выла от боли. Ненависть к Марку стала единственным лекарством, поддерживающим ее. Только обвиняя его, она еще могла оставаться в здравом уме.
Только так она могла еще дышать…
Марк скатился по стене и окунул лицо в ладони. Он столько раз видел смерть, столько раз обходил ее стороной. Не жалея себя, спасал от нее солдат и офицеров. И все же она нашла способ отомстить ему. Она собирается забрать самое дорогое, что у него есть. Сашку.
— Можно я с ним поговорю?
— Десять минут. Потом уходи.
Марк вошел в гостиную. Сашка заканчивал собирать деревенский домик, который Марк подарил ему на день рождения. Это была копия сибирской избы великолепного качества. Сложенные друг на дружку бревна выглядели, словно из настоящей сосны. На окнах висели резные ставни, на крыше дымила труба.
Позади сына стояла портативная станция переливания крови, оборудование для искусственной вентиляции лёгких и целый ящик с медикаментами.
— Смотри пап, он такой, как на коробке.
— Даже я бы не собрал лучше. Ты молодец.
Лицо Сашки было бледным, под глазами чернели синяки. Губы приобрели постоянный голубой оттенок. Боли Сашку не мучили, хотя его спиной мозг износился, как у старика. И спасти сына могло только новое экспериментальное лечение. Маленький шанс, который ускользнул, потому что Марк не успел собрать деньги.
— Пап, покажи волшебство.
— В другой раз, Сашка.
— Давай, ты всегда показываешь! — Сашка протянул монетку.
Марк положил монетку на раскрытую ладонь, поводил второй над ней, и монетка вдруг исчезла. Сашка громко захохотал. Марк продемонстрировал обе руки. Пусто. В следующий момент он планировал вытащить монетку у сына за ухом, но не сумел удержать ее между пальцами, и та свалилась на пол.
— Магия сегодня не работает, — с грустью сказал Марк. — У меня не осталось волшебных сил.
— А я буду знаменитым магом, — Сашка вскочил, надел на себя любимый плащ. — Смогу становиться невидимым, а потом появляться у людей за спиной и пугать их. Буууу…
— Обязательно станешь. Мне такая магия не по зубам.
Марк помог Сашке прикрепить к избе дверцу. Как бы они ни старались, дверца все равно поскрипывала.
— Эй, ты почему такой грустный? — спросил Марк.
— Ты сегодня уйдешь.
Марк не знал, что ответить.
— Почему ты не можешь остаться?
Марк вздохнул и, присев сбоку от Сашки, обнял его за плечи.
— Потому что мы с мамой решили, так будет лучше.
— Это из-за моей болезни? Это я вам мешаю!
— Послушай, ты здесь ни при чем.