— Господин Кассинский, перестаньте себя винить. Вы живой человек. Взгляните правде в глаза. Ваш сын обречён, и вы никак не сможете ему помочь. Что ждёт вас после его смерти? У вас нет будущего в этом конкурентном мире, вы больше не заведете семью. Смерть в одиночестве — вот ваш конец. Квота — это шанс начать новую жизнь. Я знаю о вашем ранении и осложнениях. Мы исправим это. Вы снова сможете иметь детей. У нас много прекрасных женщин. Полноценная семья — вот что будет у вас. Вы сможете нянчить праправнуков и смотреть как множиться ваш род. Я предлагаю наполнить жизнь смыслом.
— Смыслом…
— Будет ли тяжело? Безусловно. Я не предлагаю лёгкий выбор. Но этот выбор правильный. Вы всю жизнь отдавали, спасали других. На этот раз спасите себя. В желании быть счастливым нет ничего постыдного. Спустя годы, сидя в кругу любящих людей, вы поймёте, что сделали правильный выбор. Так сделайте его ради них.
Изнутри Марк разрывался на части. Он понимал, что Кинг прав. Этот великий человек будто читал Марка, как раскрытую книгу. С этой секунды, что бы Марк ни решил, он никогда не станет прежним.
Марк смотрел на прекрасный город с высоты птичьего полета, представляя себя в одном из этих домов.
Он сидит в собственном кресле, окруженный высокими шкафами, забитыми коллекцией бумажных книг, о которых мечтал. На стене висят благодарственные письма от лучших людей города. Признание. В воздухе витает запах богатого ужина. Гулом доносятся крики детей на лужайке.
Сможет ли он простить себя? Сможет ли искупить свою вину? Сможет ли забыть Сашку?
Да! Время вылечит. Теперь оно бесконечно.
— Могу я попрощаться с ним?
Кинг выглядел удовлетворенно.
— Вы должны вернуться прежде, чем объявят победителей. Иначе мы разыграем вашу квоту среди других претендентов.
Марк смотрел на голографический экран и не узнавал себя. Гладко выбритый, подтянутый, в дорогом костюме. На пресс-конференции он выглядел, словно кинозвезда. Журналисты сыпали вопросами, вспышки ослепляли. Никогда прежде он не испытывал столько внимания и зависти к себе. Знали бы они, какие чувства он скрывал под вынужденной маской счастья.
Марк отключил экран, оставшись наедине сам с собой. Последние часы он старался избегать одиночества. В такие моменты он не мог избавиться от навязчивых мыслей.
Готов ли он сделать то, что задумал?
В просторной больничной палате УрбанГенетикс среди белоснежных стен и натертых до блеска полов, Марк чувствовал себя грязным пятном.
В дверь вошел Карл Кинг. С их последнего разговора, кажется, прошла целая жизнь.
— Господин Кассинский, как я рад вас видеть.
Кинг сел у кровати Марка.
— Спасибо вам, Господин Кинг. Теперь я понимаю, все то, что вы сказали мне. Благодаря вам я теперь знаю, что хочу. И мне больше не стыдно.
— Рад это слышать. Первые месяцы мы будем видеться часто. И я надеюсь, станем настоящими друзьями.
— Конечно.
Кинг улыбнулся, и Марк вновь ощутил симпатию к этому человеку. Кинг искренне желал Марку добра. Давно никто так не заботился о нем. Да что там давно — никогда.
— Момент настал, — сказал Кинг, подозвав из коридора медсестру.
Девушка поставила на тумбочку поднос с вакуумной пробиркой для образцов ДНК и крохотными ножницами. Улыбнувшись Марку, она взяла ножницы и потянулась к нему.
— Можно я сам? — прервал ее Марк.
Медсестра вопросительно покосилась на Кинга. Тот кивнул ей.
— Хочу чувствовать, что сам причастен к этому, — Марк выдернул волос из макушки и, положив на ладонь, протянул ей. Медсестра запечатала его в пробирку.
— Отлично, — обрадовался Кинг. — Нам потребуется несколько часов.
— Так быстро? — удивился Марк.
— Теперь все делает робот. Генетик только нажимает кнопки. В былые годы на производство лекарства уходило несколько недель.
— Я рад, что все так быстро закончится. Жду не дождусь, когда поеду в Город.
— Отдохните. Силы вам еще понадобятся.
Они ушли. В палате стало тихо.
Мысленно Марк вернулся к разговору с сыном.
Они сидели на полу возле вновь собранного домика. Оставался последний штрих — разместить на углу крыши железного петуха.
— Я хотел тебе кое-что сказать, — Марк говорил быстро, будто пытаясь наверстать упущенное за годы отсутствия. — Я тебя обманывал. Никакого волшебства нет. Монетка всегда была зажата между пальцев. Запомни, никому нельзя верить на слово. Сомневайся во всем.
— Я знал, что ты прячешь монетку, — виновато сказал Сашка.
— Знал? Почему ничего не говорил?