Смотрящий-на-Карты попытался перевести разговор в другое русло.
— Решения Совета не обсуждаются.
— Речь идет об искусстве. И если уж они решили лишить нас права выбора, то мы должны бороться.
— Вы оба сошли с ума.
— Мы художники, — Поющий произнес это так, словно эти слова все объясняли. И в какой-то мере он был прав.
Чувство долга заставило Смотрящего продолжить разговор.
— Итак, у Вас нет официального разрешения.
— Мы имеем право быть здесь, — произнесла самка. — Нам дает его наше духовное начало и вторая книга Шамизин. Больше ничего не нужно.
— Это решать буду не я. Надеюсь, вы понимаете, что я должен отразить факт вашего пребывания на поверхности планеты в своем официальном докладе.
— Ничего другого мы и не ожидаем, — даже эта обычная фраза прозвучала в устах Поющего оскорблением. — Пишите, что хотите. Это не имеет никакого значения.
— Я сделаю это после того как вы вернетесь в Нору.
— А кто говорит о возвращении в Нору? — откровенно наслаждаясь замешательством разведчика, музыкант продолжил: — Мы и не собираемся возвращаться. Мы создадим свою Нору, свободную от условностей и предрассудков.
Здесь наша жизнь не будет расписана по минутам, как на корабле.
Затем он широко раскинул руки и обратился к небесам:
— Мир — это не подземелье!
— По крайней мере честно, — осторожно ответил Смотрящий.
Это было хуже, чем он думал, гораздо хуже. Теперь он не мог оставить их здесь.
— Но ведь вы можете попасть в руки местных жителей и тогда поставите под угрозу само существование колонии.
— Ничего не случится. Мы укроемся так же тщательно как и вы. Мы понимаем ответственность, которую возлагаем на себя. У нас достаточно припасов; мы готовились больше года. Все будет в порядке.
Только теперь Смотрящий-на-Карты увидел пару самодельных, плотно упакованных рюкзаков, лежавших у скалы. Он вздохнул и взглянул в глаза упрямого музыканта.
— Это безрассудство. Никто не может покинуть Нору. Никто не может пренебрегать решениями Совета.
— Мы прожили в этом мире четыре года и ни один местный житель даже не приблизился к Hope. Два странствующих Квози не нарушат безопасности колонии. Нас никто не увидит. Может случиться так, что когда-нибудь нам надоест изоляция от общества и мы добровольно вернемся в колонию, но сейчас мы жаждем свободы. Нам нужны новые краски, звуки, запахи для вдохновения. Без новых впечатлений мы обречены на творческую гибель.
— Среди нас много художников и все они довольны своей жизнью.
— Откуда вы знаете? Вы что, интересовались их чувствами? Впрочем это не имеет значения. Важно то, что не довольны мы. Нам необходимо жизненное пространство.
— Вам не позволят покинуть Нору. Вы должны понимать, что вас вернут.
— Сначала нас нужно будет найти, — высокомерно произнес Поющий. — Не думаю, что Совет пойдет на это. Поиски могут принести куда больше вреда, чем наше исчезновение. Никто не знал о наших планах и известие о нашем побеге может подтолкнуть других к поискам свободы.
Смотрящий-на-Карты обдумал слова музыканта. Это не спонтанный поступок, как ему показалось вначале, а тщательно спланированное действие. Может получиться так, что Совет действительно решит выбрать из двух зол меньшее и не начинать поиски. Смотрящий еще больше приблизился к музыканту и остановился, балансируя на грани допустимого.
— Есть еще одна возможность остановить вас, но об этом вы не упомянули.
— Что же это?
— То, что столкнувшись с вами и узнав о ваших намерениях, я могу заставить вас вернуться в Нору. В этом случае необходимость в поисках отпадет, — и он демонстративно опустил правую руку на оружие, пристегнутое к поясу.
Поющий бросил быстрый взгляд на кобуру разведчика.
— Мы не собираемся возвращаться и ни вы, и никто другой не сможет заставить нас сделать это.
— Я могу уничтожить вас.
— Это вы можете, — уши музыканта восхищенно дрогнули, — после первого убийства сделать это будет просто.
Смотрящий-на-Карты ожидал оскорбления и нисколько не удивился.
— Я не убийца. Я разведчик, который знает свои права и обязанности, так же как мы оба знаем законы. А вы их сейчас намеренно нарушаете. Я не убийца.
— Стоит ли тогда серьезно относиться к вашей угрозе?
— Я не сказал, что не смогу выстрелить в вас. На карту поставлено будущее колонии и я смогу заставить себя поднять на вас руку. Врачи поставят вас на ноги.
Он видел, что Поющий не поверил ему.
— Я знаю вас, Смотрящий-на-Карты. Вы — Квози.
Если вы причините нам вред, ваш рассудок не выдержит этого.
— Да, я рискую, но могу не думать об этом. Меня готовили для этого. На вашем месте я бы не стал испытывать судьбу. И меня.
Музыкант попытался скрыть свои чувства, но Смотрящий-на-Карты видел, что он потрясен. В некотором роде это была победа.
— Если вы убьете нас, то потеряете все, ради чего живете. Индивидууму с отклонениями в психике никогда не позволят вернуться на поверхность планеты.
— Это вы-то говорите об отклонениях в психике? Впрочем, мне все равно. Я добровольно уйду в отставку. Я понимаю, что это будет стоить мне очень дорого. Друзья будут избегать меня. Родители, случайно столкнувшись со мной в коридоре со стыдом отвернутся. Никто не захочет заниматься со мной любовью. И все будут правы. Но я готов вынести все это ради безопасности колонии.
— Да, — пробормотал Поющий, — похоже ты действительно настолько безумен, что решишься на это.
— Не думаю, что дело в моем психическом здоровье, — он потянул оружие из кобуры. — Ради нашего сообщества и его будущего на этой планете я настаиваю…
Он не успел закончить фразу.
Очнувшись, Смотрящий обнаружил себя лежащим на спине неподалеку от скалы. Встревоженные лица соплеменников склонились над ним. Но это были не Поющий и Думающая, а члены исследовательской группы. С их помощью он поднялся на ноги и осмотрелся. Рюкзаки исчезли вместе с их владельцами.
— Знаю, мы должны были дождаться Вашего возвращения, но время шло, мы начали волноваться и решили отправиться на поиски. Покорнейше просим простить нас за это нарушение правил, — сказал зоолог.
— Вы имеете на это право, — медленно произнес Смотрящий. Сейчас было не до формальных условностей.
— Вы, наверное, поскользнулись и упали, — ботаник указал на мокрый склон.
— Я не упал. Меня ударили по голове, — и он рассказал о том, что увидел в котловане.
— Хотя Поющий и сошел с ума, но у него и его спутницы все в порядке с рефлексами. Он отвлек меня разговором и я перестал следить за Думающей. Я настолько сосредоточился на мысли о том, что мне, возможно, придется применить насилие, что не подумал о том, что напасть могут на меня.
Рассказ о вероломстве соплеменников ошеломил ученых и для обретения духовного равновесия им пришлось заняться медитацией. Лишь после этого они смогли обсудить сложившуюся ситуацию.
— Вы считаете, что нам нужно попытаться догнать их? — спросил ботаник. — Нас четверо. Мы сможем заставить их вернуться.
Уши Смотрящего-на-Карты вытянулись параллельно земле.
— Нет, у нас нет на это полномочий. Кроме того, мы не знаем, в каком направлении они двинулись и у нас нет приборов для поиска. К тому же, — с иронией он повторил один из аргументов Поющего, — мы рискуем столкнуться с местными жителями.
Зоолог вгляделся в лесную чащу.
— Но не можем же мы упустить их. Они подвергают опасности всю колонию.
— Я пытался объяснить им это, но они убеждены, что смогут остаться незамеченными, — Смотрящий дотронулся рукой до лба и увидел кровь на своих кольцах. — Итак, это свершилось. Один Квози пролил кровь другого. Эти художники сошли с ума, другого объяснения нет.
В отличие от прошлого случая, закончившегося убийством аборигена, на этот раз он был совершенно спокоен. Он делал то, что должен был делать, и если у него ничего не вышло, то, по крайней мере, он попытался. К тому же он никому не причинил вреда.