Ох, мать твою, откуда таких страшилищ набирают.
Глава 11
Событие двадцать четвёртое
Спящего тигра не беспокой (корейская пословица)
Прежде чем прыгать тигр ложится (тамильская пословица)
Тому, кто едет на тигре, трудно спешиться (китайская пословица)
Кладбище было не маленькое. Прямо даже большое. Больше сотни могил. Мать вашу, Родину нашу! Больше сотни могил – меньше чем за тридцать лет! И, скорее всего, ни одного человека, умершего своей смерть. Так, сказать мирно почившего в Бозе. Сплошь убитые. А нет, рассказывал же Терлецкий Иосиф Викторович – начальник железнодорожной станции «Маньчжурская» и его непосредственный начальник, что тут лет десять назад была эпидемия чумы и тогда умерло человек двадцать. Может и больше, но часть больных сдуру эвакуировали в станицу Забайкальскую, и там тоже кучу народу позаражали. Ещё вроде Потёмкин карантины придумал, но большевики ведь всё разрушили до основания, в том числе и медицину. Сейчас вот на станции всего один медик, да и то скорее санитар, и к тому же из ума выживший. Лет пятьдесят старичку и совсем слаб головкой. Только порез в состоянии перебинтовать, да подорожник приложить. Увлёкся буддизмом. Вечно сидит, поёт. Кадры, блин, решают всё. Прав-то как Сталин.
Стоял, бурчал себе под нос Брехт, а родственники меж тем закончили рыть могилы и стали споро опускать туда дощатые гробы, даже кумачом не обтянутые. Вот и ещё на семь могилок русское кладбище на китайской земле увеличится. И самое ужасное, что четверо это семья Брехта. А ещё хуже, что из этих четверых трое это жена и двое его детей – двухлетний Кристиан и четырёхлетняя Фрида. Четвёртым сынок Безганса, что заскочил к Брехтам в домик, поиграть с братиком и сестрой двоюродной, ну и полакомиться блинчиками, что тётя Оля по утрам жарит.
Нда. Поиграл. Полакомился. Гранаты в дом забросили напавшие на станцию хунхузы. Они же убили и трёх рабочих, что занимались строительством сарая недалеко от домика, что унаследовал новый заместитель начальника железнодорожной станции Брехт Йоган Яковлевич.
Напала всё та же банда. По словам начальника станции Маньчжурская Терлецкого Иосифа Викторовича четвёртый раз за год. Она же и устроила вакансию для Брехта.
– Чего добиваются-то? – когда устраивался, спросил потомка польских шляхтичей Брехт.
– Известно. Хотят дестабилизировать обстановку и вынудить нас даром отдать железную дорогу правительству Маньчжоу-го. Верховный правитель Пу И спит и видит, что всё это богатство ему достанется.
– Хунхуз как-то переводится? – Брехт тогда завёл себе тетрадку и по совету Кузнецова стал потихоньку китайские слова учить.
– В буквальном переводе с китайского «хунхуз» означает «красная борода», «краснобородый». Ещё говорят, что у них красный и рыжий это одно слово, так что можно перевести и «рыжебородый».
– Постойте, Иосиф Викторович, разве бывает рыжебородые китайцы или это какая-то каста, красят борода?
– Нет, Иван Яковлевич, тут история целая, – маленький, толстенький начальник станции снял тогда фуражку, вытер пот со лба и, устремив взгляд в пространство, сообщил и, правда, историю, – По свидетельству китайского чиновника, с которым мне приходилось общаться в Харбине лет пять назад, «местные удальцы когда-то любили украшать свои ружья красными шнурами и кистями. Когда целились – зажимали шнур в зубах, чтобы не мешал. Издали казалось, что у стрелка красные усы и борода». Вот и прилепилось – «хунхуз» – рыжебородый.
Странная земля тут в Маньчжурии, хотя, это возможно только тут в окрестностях их станции, в других местах, возможно и другая. А тут прямо как пустыня, песок, сколько не копай. И на этом песке отлично сосны растут и берёзы русские, кусты всякие. А местные отличные урожаи собирают. Пейзаж совсем не пустынный, не тайга, сосны всё же не сплошняком и подлеска почти нет, но и не степь или там настоящая пустыня с барханами и скорпионами. На Прибалтику немного похоже. Там тоже сосны прямо на песке растут.
Брехт взял жменю этой песчаной земли и бросил на гроб жены, что уже опустили в могилу. Камешек попался и гулко стукнул по крышке гроба. Горько. Нарушил он планы Штелле, тот ведь увёз родственников в Спасск Дальний. Там тоже, вроде, то ли один ребёнок умер, то ли оба, но жена точно живой вернулась в Чунаевку и дети при этом с ней были. Может, уже тут на Дальнем Востоке родились? А теперь что, затащил он родичей сюда вот в Маньчжурию и погубит тут всех. Вот, уже минус четверо. Иван Яковлевич смахнул слезу и бросил ещё горсть песка на маленький совсем гробик дочки. Не его? Но за эти три недели и привязался даже. Может и не полюбил, но сроднился точно. Одежду вон из Харбина привёз. Накупил. Ссуки. Детей-то за что. Третий гробик и совсем крохотный. Два годику Кристиану, только ходить и лопотать начал на дикой смеси немецкого и русского.