Интересно, а если бы не эта поездка в Харбин, смог бы защитить. По-другому бы вышло? Однозначно, нет. Подползли хунхузы ночью и затаились, а утром выбрали время, когда все на работу уйдут, и забросали его дом гранатами. А уходя, обстреляли рабочих, что сарай строили неподалёку. Троих убили и одного ранили. Он и рассказал всё.
Главаря этой банды знали все и местные китайцы, и маньчжуры (ещё бы научиться их различать), и русские, и японцы. Японцев, кстати, на станции было не мало. Человек пятнадцать. Граница ведь с СССР всего в десяти километрах, там и первая железнодорожная станция на Советской земле – Забайкальская.
Хунхуза звали У Тин Лун. Но так его никто не называл, и китайцы с маньчжурами, а за ним и японцы, звали этого зверя и именем зверским. Голодный тигр, если перевести на русский, по китайски же – jīè de lǎohǔ Это, вроде как идиома, которая говорит о страшной грозящей опасности; об алчном, корыстном, жестоком человеке; о жадном чиновнике. Понятно, в общем.
Японцы не ловили. Зачем, если он им помогает выжить отсюда русских, а у русских с этим делом были проблемы. Чтобы покинуть территорию станции, нужно было получить у китайцев, читай японцев, специальное разрешение.
Был такой «Департамент Общественной Безопасности» – нужно за день прийти, чтобы получить их визу, после чего можно идти осматривать закреплённую за станцией железную дорогу или поехать на дрезине ручной, именуемой на сленге железнодорожном «велосипедом». Тут на станции чуть попроще, чем в Харбине, там с этим совсем строго, но и здесь смотрят, как на врага, каждое утро, а бывает, что офицерик их и отправит с бригадой своего унтера или солдатика. Бдеть.
– Скажешь чего, Рейнгольд? – толкнул локтём застывшего Брехта Отто.
– А? Да. Скажу. Привёз я вас на погибель…
– Ты, брось, брат. Ты-то при чём? – снова толкнул его локтём Отто.
– А кто?
– Кто, кто? Хунхузы! Китайцы.
– Ладно. Китайцы, так китайцы. В общем, простите меня. Завёз я вас сюда на смерть, – Брехт помолчал, – Хотел как лучше, а получилось, как всегда. Земля вам пухом. Я отомщу.
Событие двадцать пятое
Глинтвейн варили из того, что нашлось в квартире: из спиртного – самогон, из специй – чёрный перец, а из цитрусовых – репчатый лук…
– Сынок, зачем ты позвонил в полицию и сказал им, что папа продаёт самогон?
– Надоело уже пить чай без сахара!..
От станции Маньчжурская до Харбина, где заседали КВЖДшные босы, восемьсот километров. Больше суток добираться. И ехать туда Иван Яковлевич не должен был. Рыльцем не вышел, но начальник их подразделения Терлецкий Иосиф Викторович – начальник железнодорожной станции «Маньчжурская» сделал финт ушами, и пришлось отправляться товарищу Брехт, так толком ещё и не вступив в обязанности свои.
Этот «начальник», блин, Брехту сразу не понравился. Человек не жил и не руководил. Он доживал и пытался дотянуть до конца этой каторги. Семью отправил в Забайкальскую и обихаживала его в большом добротном каменном доме китайская семья. Еду готовила, обстирывала. Чего-то даже на огороде выращивала. Сам Иосиф свет Викторович приходил на работу к девяти утра, как положено, а потом уходил к китайскому начальнику и получал от него дозволение русским рабочим произвести осмотр или при необходимости ремонт пути там-то и там-то. Всё, на этом все обязанности Терлицкого заканчивались. После этого он ещё часик на всякий пожарный сидел за своим рабочим столом, а потом быстренько надирался китайской некрепкой рисовой водкой. Называлась эта гадость с противным запахом «Байцзю». Гнала его одна китайская семья прямо в двадцати шагах от здания железнодорожной станции. Иван Яковлевич полюбопытствовал, как сие действо происходит, прогулялся с начальником. Зашли в фанзу и хозяин, радушно кланяясь, провёл их в промышленную половину своего дома. В земляном полу этой комнаты была выкопана квасильная яма, заполненная смоченным водой и плотно утрамбованным рисом. Была эта квасильная яма размером примерно 2×1 метр и глубиной 1,5 метра. Как раз при экскурсантах несколько мелких китайцев её и заполняли. Заканчивали заполнять. Заполнили, бросили чуть старой закваски в виде бурды и каких-то кирпичей и для брожения закрыли полотно щитом из досок.