Потом Бич паренька перевернул. Спина была в прилипшем песке, но крови на ней не было. Только на правом боку чуть, но Брехт видел, что раны там нет, чужая, очевидно.
– Вот что! Его по голове стукнули прикладом, но черепушка цела. Просто без сознания. Давай, его бери за ноги, на телегу отнесём.
Так и сделали. Лёгкий совсем – килограмм пятьдесят. Худой и маленький. Метра полтора. Ну, да все китайцы в основном такого роста. Со своими метр семьдесят пять Брехт был почти на голову выше местных.
– Слушай, Иван, – Пак прикрыл тельце какой-то валявшейся в телеге тряпкой, – нужно собрать оружие и сюда на телегу перенести. Твоя доля работы.
Сказал и пошёл к могиле. Брехт подождал, чтобы посмотреть, а какую долю себе кореец отмерил. Бич стал стаскивать в яму тех голых китайцев, что успели из неё повылазить. Да, собирать оружие чуть приятней. Мародёрство уже в привычку стало входить. Не, не мародёрство. Мародёрство – это когда посторонние трупы обираешь, а тут собственноручно изготовленные, то есть, сбор трофеев. Разные разности.
После пяти минут таскания получилась на телеге рядом с китайским русским целая гора оружия. Десять винтовок Арисака, два пулемёта, две сабли. Девять штыков-кортиков в ножнах, один ТТ и один маленький пистолетик, что был у очкастого офицера. Прочитал написку на нём. Dryese M1907. Нет, не слышал. Немецкий, должно быть. Весил кургузый пистолетик грамм шестьсот – семьсот и немного напоминал Макарова, только более компактный, что ли бы. Иван Яковлевич вынул обойму. Семь патронов, толщиной как калашниковские, но крохотулички совсем. Таким, чтобы убить, наверное, в упор и в глаз стрелять надо. Пукалка. Пистолетик был в кобуре, и в ней же один запасной магазин обнаружился.
Заметив, бросившего работать Брехта, подскочил весь в крови по локоть Пак. Глянул на пистолетик.
– Дрейзе – немецкий пистолет. Конструктор – Луис Шмайссер. Вооружали полицейских в Германии, – вот, интересно, а откуда это лекарь знает. И вообще, есть хоть что-то, чего товарищ Бич не знает? – Так, некогда глазеть! Раздевай солдат, а я их в яму буду перетаскивать.
– Кх. Кх.
– Надо.
Ну, да как там: «Надо, Федя, надо». Пришлось заняться. Начал с офицера, который пистолет одолжил. У этого пуля в груди и в голове. Точно, тогда ведь вместе по нему бахнули. С сапогами пришлось помучиться. Ни как не хотели сниматься. Фу. Он ноги вообще мыл. Чуть опять не вывернуло.
Пак подключился, и пошло быстрее. Минут за пятнадцать раздели всех до «в чем мать родила» и потом ещё минут пятнадцать переносили в могилу. До краёв полная получилась. Даже с горкой небольшой. Бич сбегал до телеги и принёс две лопаты. Еле живой от усталости Иван Яковлевич в очередной раз подивился корейцу. Блин, откуда столько силы и выносливости в тощем бородаче косматом.
Закидали, и Иван Яковлевич просто свалился рядом с холмиком.
– Зачем закапывали? – поинтересовался у чего-то опять носившего к телеге корейца.
– Будут расстрельную команду искать. Не сразу. Офицеры-то с ними. Но к вечеру хватятся. Придут сюда, а тут, как и положено, могила. Сразу разрывать не станут. Начнут дальше искать живых. Ещё время пройдёт. Думаю, раньше следующего обеда не додумаются могилу раскопать. А то и ещё день будут думу думать. Так, что у нас времени впереди полно будет. Замаскировать своё участие в этой операции.
– Разумно, – пришлось Брехту согласиться с Паком.
Полежали пару минут молча рядом. Видно, и корейского Сивку горки укатали.
– Иван, ты добраться до дому один сможешь? – спросил, как о чём-то само собой разумеющемся Пак.
Дорогу запомнил. Сейчас уже день, народу в огородах полно, да и на железке может патруль или японский или китайский встретиться.
– Попробую.
– Не надо пробовать, надо пробраться. Придёшь, выпей водки стакан и одежду облей и иди, получай разрешение на работы, как будто всю ночь пьянствовал. Твой предшественник часто напивался, подумают, что и ты такой. Будем надеяться, что подумают.
– А ты?
– А я поеду окольной дорогой в Чжалайнор. Туда двадцать километров, да ещё круг давать, так что к ночи выйду. Там пристрою лошадей и трофеи и поездом вернусь завтра к обеду. Не думай обо мне, о себе думай. Как придёшь, сразу всю одежду Куй отдай, пусть она тщательно застирает. Вдруг кровь, где будет. Хотя, почему вдруг, вон рукав кителя в крови. Осторожно иди. Всё иди уже! – и Пак резко поднялся с травы.