Только маневровый паровоз укатил, как опять китайцы прибыли. Однако повели себя странно. Просто устроились на скамейках рядом со станцией и сидели молча, за русскими наблюдая. Брехт, не завтракавший и не обедавший, да ещё несколько раз вывернутый наизнанку, при расстреле расстрельщиков, хотел было уйти к Паку поесть, но заметил, что как только он вышел из здания железнодорожной станции, как один из китайских солдатиков встал и потрусил за ним. Ну, ни хрена себе, топтунов поставили. Прямо «Наружка». Совсем их и не видно. Тряхнул головой, думал солдатик исчезнет, нет, стоит в двадцати метрах и глазами ест. Нда, интересный поворот. Цель-то какая? Просто держать работников станции под наблюдением?
Ну, чего, не вести же соглядатая к Пакам. Пошёл в свою огромную домину. Солдатик шёл следом, а когда Иван Яковлевич зашёл в калитку, то присел на корточки, облокотясь спиной о забор палисадника. Китайцы были дома, наводили порядок после шмона, японцами устроенного, тоже всё повывернуто, разворочено. Хорошо, однако, в этом времени, простому человеку обрасти кучей ненужных вещей, хранящихся в нескольких шкафах ещё и на антресолях, не просто. Беднота кругом страшная. Зарплата двести рубликов у железнодорожника, а ботинки стоят сто рублей. Не просто напокупать вещей на целую гардеробную. Потому китайцы наводить порядок почти закончили. Брехт попросил их приготовить поесть, но слуги товарища Терлецкого в русском были не в зуб ногой. Тогда протянул им Брехт червонец и показал, что ест ложкой.
Заулыбались, схватили червонец и ускакали. Иван Яковлевич умылся и отрезал себе кусок ржаного хлеба. Ужас. Сырой, вязкий, пахнет дрожжами. И кислый, а ещё мука плохо промолота кусочки неразмолотых зёрен встречаются. Да, а ведь покупая, хотел насладиться настоящим ржаным хлебом. Будет наука впредь. Дудки. Всё хорошее было при Брежневе. И до, и после не жизнь. Дожить бы ещё до эпохи застоя. Рейнгольд Штелле умер году в восьмидесятом или восемьдесят первом, Брехт точно не помнил, хоть и был на похоронах. Значит в самом конце жизни поживёт нормально, не голодая и не переживая, что схватят как японского или какого другого шпиона.
Китайцы пришли быстро, принесли тарелку риса отваренного и сбоку чуть гороха варённого. Оборзели в корень. Это на десять рублей? Эх, жениться надо. Куй сейчас, наверное, свининку в кисло-сладком соусе приготовила с пюрешкой.
Так под грустные мысли о соусе и заснул.
Событие сорок третье
– Куда так рано?
– Домой. У нас служанка сбежала… Жена одна дома. А ты куда?
– Домой. Жена ушла, служанка одна дома!
Пак вернулся, как и обещал, в полдень на пассажирском поезде Владивосток – Москва.
Таких поездов несколько, один идёт кружным путём через Хабаровск, но по советской территории, а есть раз в два дня вот этот, что идёт через Харбин. Работники железной дороги увольняются, уходят в отпуск, едут на курсы повышения квалификации, переводятся на другие места, а так как таких работников полгода назад было двадцать пять тысяч, да плюс члены семей, то поезд почти всегда полный. Так и сейчас. Японцы с китайцами устроили тотальную проверку документов, всё же граница, следующая ведь станция Забайкальская уже на советской земле. Ну, там проверка ещё похлеще пассажиров ожидает. На станцию Маньчжурия в результате сошли двое.
Брехт ждал обоих. Один, понятно, Бич Пак. Сошёл, как ни в чём не было, в вагоне видимо у него документы китайцы проверили, и к чему придраться не нашли. А вот интересно, а что за документы у господина Бича? Гражданство Маньчжоу-го? Кто он вообще такой?
Вторым был подозрительный субъект. Вчера днём после ухода японцев сразу почти, как подгадал, позвонил товарищ Кузнецов, который Вице, и обрадовал Брехта, что не надо ему ждать помощника из Читы. Вот завтра в поезде приедет. Товарища зовут Дворжецкий Матвей Абрамович. Поляк? Абрамович? Матвей. Уж не Мойша ли? Спрашивать у большого начальника не стал. Сюрприз будет. Да, ни грамму не антисемит, лишь бы тут какой гешефт свой не начал вести. Подведёт всех под монастырь. Начальник ведь за всё отвечает на станции. А тут граница рядом и она почти не прикрыта пограничниками, воля вольная для контрабандистов.