Долго испытывать удачу Васька Брехту не позволил, когда противники развернулись так, что можно было стрелять, не опасаясь попасть в своего, он выстрелил бандиту в корпус. Пуля вошла в правый бок. Китаец вздрогнул, завыл и повалился на истоптанные и поломанные камыши.
– Ох, спасибо. Он на меня выскочил с винтовкой, а у меня пистолет разряжен, – Брехт просто свалился на землю. Вытянулся на песке.
– Не умеешь ты Ваня на саблях биться, – Васька похлопал Брехта по плечу.
– Точно. Ну, жизнь заставит, не так раскорячишься.
Событие шестидесятое
Разговаривают два соседа по даче:
– Копаю огород. Вдруг смотрю – золотая монета. Беру, кладу в карман. Копаю дальше. Смотрю – опять монета. В общем, так 10 раз подряд.
– Неужели клад?
– Да нет, карман дырявый.
После пятиминутного боя на кортиках Брехту минут десять потребовалось, чтобы просто продышаться. Лежал и клял себя, вон, ведь, проходил мимо хунхузов с винтовками, остановился бы на минуту, поднял и проверил, есть ли патроны. Нет, посчитал дело сделанным и ломанулся коня проверять.
Взрослый же человек. Точно гормоны юношеские в бой тянут. Может, нужно бородку отрастить для солидности. Чеховскую. Гормоны в неё и переберутся.
Так в самокопаниях и галдеже чаек дошли до главной хижины лагеря.
– Показывай, где твоя красотка, – окликнул он замершего у тела Пака китайчонка.
– А, в доме, я её хитрыми узлами связал, кубанцы научили.
Твою ж, налево. Картина маслом. Связал так, связал. Не подкопаешься. Красота. Молодая, одетая в мешковатое розовое платье, китаянка, с зарёванной рожей, была связана по рукам и ногам. Потом эти руки-ноги были ещё одной верёвкой притянуты друг к другу за спиной. Девчонка лежала на животе, а конечности почти соприкасались за головой. Как-то у гимнасток такой номер называется. Точно – поза лука.
– Васька, ты ей хребет сломаешь.
– Не, китайские девушки гибкие. Развязать, или так пытать будем? – Чикатило доморощенный.
– Развяжи. Добрым словом и пистолетом пытать будем. Начнём с доброго слова.
Веймин Сюнь, он же китайчонок Васька, попытался развязать накрученные самим узлы, но видимо впопыхах его казачьи узлы поперепутались, и развязываться не желали, он полез туда с зубами, но сразу отшатнулся.
– Она обмочилась, воняет, – и перестал смотреть на пленницу с вожделением.
– Нда, проблема, ну, тебя так раскорячить и пригрозить чем, так ты вообще обделаешься. Режь верёвки, а потом загони её в озеро. прополоскай.
Пока китайская парочка стиралась, Иван Яковлевич осмотрел «хижину дяди Тома». Песчаный грязный пол. О, сабля вон или шашка висит. Чем они отличаются? Кривизной? В углу набросано несколько тряпок, не иначе кровать Голодного Тигра. Ну, а чего, в природе тигры так и вообще на голой земле спят. Так, а это что такое? В углу противоположном стояла большая корзинка, и по ней ползал котёнок. Красивый пушистенький. Вот ведь, ничто человеческое было не чуждо У Тин Луню. Кошечек любил. Брехт наклонился и взял его на руки. Красивый котёнок, и видно было, что вырастит из него приличный экземпляр. Кто там по полу? Ага, кот. Ух, ты кусается. Что теперь с ним делать? Погибнет без людей, слишком маленький, чтобы самостоятельно охотиться. Серенький с полосками на ногах котёнок зашипел, и Иван Яковлевич опустил его назад в корзину.
Заглянул в проход, там было явно лежбище китаянок, наложниц Голодного Тигра. Вещи женские, две лежанки. Вторая погибла, попала под пулемётный огонь. Её тело Брехт видел, когда проверял хунхузов на живучесть. Ещё один такой проход рядом. Там лежали в ящиках винтовки японские Арисаки и русские карабины Мосина. Рядом стояли стопки ящиков с патронами. Отдельно были штыки от Арисаки и трёхгранные от наших винтовок. Хорошо устроились. В самом углу был и пулемёт. Причём не Мадсена, а Максима со щитком. Да, тут, если бы подготовились ребята к штурму, целый батальон положить можно. Вон и немецкие гранаты, которыми эти сволочи дом Брехта закидали.