— И он тебе нравится?
— Нравился. Потом я подумала, что могу помечтать о чём-нибудь посерьёзнее. То есть о ком-нибудь.
— И… как?
— Мечтаю, — улыбнулась Кьяра.
— Только мечтаешь?
— Да, он далековато от меня во всех смыслах. И ещё много разных обстоятельств.
— Далековато — это как?
— Вот что я тебе скажу. Давай так: я тебе расскажу, это тайна, конечно, но пара-тройка человек её знают, и никто пока не умер. А в ответ ты расскажешь, что случилось.
— Но если твоя тайна не только о тебе…
— Твоя, похоже, тоже не только о тебе.
— Да, она про Гаэтано. И если правда то, что ты про него рассказываешь, то уже кто-нибудь об этом знает.
— В этом доме вечно кто-то что-то знает, тайну сохранить очень трудно. Но у меня всё просто, я влюбилась в дона Лодовико.
— Он же… старше тебя лет на десять? — удивилась Франческа, даже слёзы высохли.
— Более чем на двадцать. Потому и мечтаю. И он знает мою историю, а она не такова, чтобы серьёзному человеку увлечься. Я бы поставила на молодость и привлекательность, но тут уже отметилась зимой одна молодая и привлекательная, я так не хочу.
— А кто отметился? Или это тоже тайна?
— Нет, это все знают. Джулиана, поганка из-за океана. Ты на её месте работаешь.
— Я знаю, что её уволили, но при мне не обсуждали подробностей. Я поняла, что она плохо работала.
— И это тоже, но она ещё придумала вешаться на монсеньора.
— На какого монсеньора?
— Ну на дона Себастьяно, конечно же. И даже попыталась отравить донну Элу. А потом донна Эла её прищучила. Но Джулиана не сама всё это делала, ей помогала могущественная ведьма, и эту ведьму, как я поняла, тоже прищучила донна Эла.
— А причём тут госпожа де Шатийон?
— Ты совсем не смотришь по сторонам? Ты же в её отделе работаешь так-то.
— Да, но я не понимаю, о чём ты.
— Они же пара!
— С кем? — Франческа определённо не понимала.
— Да с монсеньором, с кем ещё. По негласному внутридворцовому рейтингу — самая красивая пара и самая крутая.
— Да? Я ничего такого не замечаю.
— Ну и ладно. Но после происков Джулианы активно интересоваться человеком, который тебя неизмеримо старше и круче — дурной тон. Без неё может быть и ничего, я бы попробовала. А теперь — не буду. Я, конечно, сдуру открылась ему, но сразу обозначила, что ничего от него не хочу. Теперь он меня хотя бы замечает и здоровается. И помог мне с покупкой скутера — посоветовал, где и как это лучше сделать, и съездил со мной. И ещё с ремонтом потом. И всё. Но он мне не передать, как нравится. Он красивый, он не трепло, и он крутой. И не боится никого. В общем, он лучше всех. И он один, если что, у монсеньора и то, говорят, дети есть. А теперь твоя очередь рассказывать!
— Да нечего рассказывать, — Франческа уставилась в крышку ноутбука. — Вчера вечером, примерно вот в такое же время, пришёл Гаэтано, весь такой сияющий, сначала рассказал, как днём с полицией общался — про убийство, потом с моим квартирным хозяином — тот бесился и требовал дополнительной платы за беспокойство и дурную репутацию. Видите ли, он не предполагал, что в его квартире будут кого-то убивать. Ну а я что, предполагала, что ли? Он сначала мне названивал, но мне вчера совсем плохо было, я почти весь день проспала. И телефон выключила. И увидела его звонки уже вечером. Перезвонила, и всё это узнала. И сдуру позвонила Гаэтано и спросила, не знает ли он, что делать.
— Чего сдуру-то? Всё правильно! Он здесь вообще-то как раз для этого, пусть работает!
— Видимо, он решил, что я теперь ему должна.
— Ничего подобного, он обычно так не думает. И он помог?
— Да, поговорил или я не знаю, что сделал. Но потом хозяин квартиры мне позвонил, извинился и сказал, что претензий не имеет. Более того, у меня квартира была оплачена до конца месяца, и он вернул мне на карту остаток — за три недели.
— Вот и правильно. А потом?
— А потом, я уже сказала, Гаэтано пришёл сюда. Стал говорить комплименты, рассказывать, какая я классная и всё такое. Я ему не поверила.
— Ну и зря. Он обычно говорит искренне. Другое дело, что эта искренность — до новой юбки. А ты ему правда понравилась. Да ты вообще красивая и очень необычная!
— Не знаю, — Франческа снова опустила глаза. — В общем, я ему не поверила. И вообще, мне сейчас не до мужчин, даже если они искренни.
— Так, и дальше?
— А что дальше? Он меня уговаривал, точнее, это я не сопротивлялась. Наверное, я не умею объяснять. Я сказала ему, что мне нехорошо, и чтобы он отстал, но он принялся целовать и уговаривать дальше — вот увидишь, будет хорошо и всё такое. Но я не могу представить себе мужчину, с которым мне бы захотелось секса. Я уже подумала, что проще перетерпеть, отвернулась и зажмурилась, только бы поскорей отстал. А он вдруг говорит — тебе что, не нравится? А я о чем, что называется, да, мне не нравится. Совсем. Я готова потерпеть, но давай быстрей и не ложись на меня сверху, у меня рёбра болят. И потом проваливай. Ты удивишься, но он не стал продолжать. Он обиделся и ушёл. Но я не хочу его больше видеть. И чтобы он для меня что-то делал, тоже не хочу.