— Ну-с, — напустив на себя важный вид, произнес шесс, — приступим.
— А может, — неуверенно отодвинулась от него Кьяра, — не надо?
— Не надо? — удивился лекарь, и даже опустил руку с зажатой в ней тонкой палочкой. — Как не надо? Граф же просил.
— Э… а… — на это Кьяра не нашлась что ответить. Она во все глаза смотрела на то, как маг-лекарь выкладывал на одеяле около нее свои странные приспособления. Чего здесь только не было: от тонких деревянных палочек до полых трубок, от небольших пипеток до самых настоящих устрашающих щипцов.
— Итак, — закончив раскладывать свое богатство на одеяле, маг попытался закатать рукава своего балахона. Затем вдруг принялся оглядываться по сторонам, словно вспомнил о чем-то еще. — А где у нас… Ага! — с победным кличем он устремился в умывальную.
Стоило магу скрыться за дверью, как оттуда тут же раздался грохот, сдавленные ругательства, плеск воды.
— О, богиня, — прошептала Кьяра, закутываясь в одеяло поплотнее, и не сводя ошалевшего взгляда от огромных железных щипцов, гордо возлежащих рядом с какой-то колбочкой на ее одеяле. Она могла бы поклясться, что вон те темные пятна на их поверхности не что иное, как самая настоящая засохшая кровь. — Хоть бы он утонул там.
Но ее молитвы не были услышаны, и шесс лекарь вернулся в спальню в скором времени. К пятнам непонятного происхождения на его мантии добавились пятна от воды.
— У вас там все так… — он утирал полотенцем мокрое лицо, — тесно. И так много всего нагромождено. Пройти негде. Впрочем, это же ваша умывальная, — пожал плечами шесс лекарь и, отшвырнув полотенце на кресло, приблизился к кровати. — Приступим.
— Вы уверены? — без особой надежды поинтересовалась Кьяра. — Знаете, мне кажется, что я уже чувствую себя намного лучше. Правда, — тут же закивала она. — У меня уже ничего не болит и даже жара почти нет. Вам нет нужды беспокоиться, я уверена, что у такого занятого чело… мага, есть гораздо более важные дела и…
— Конечно есть, — тут же подтвердил ее слова маг. — Я занимался очень важным экспериментов, когда меня так невежливо оторвали от процесса и заставили прийти сюда. Реакция вот-вот должна была пойти. Я почти уверен, что на этот раз все сделал правильно, но… Ах, они ничего не понимают в науке! — маг разволновался. Он заламывал руки, закатывал глаза и глотал окончания. — Никто меня не понимает, кроме шиисса графа, конечно. Ах, граф ШиДорван — золотой человек. Он никогда не скупиться на мои исследования и даже позволил мне по-прежнему жить в башне после того, как ее отстроили заново.
— Отстроили заново? — не то, чтобы Кьяру очень уж интересовала судьба неизвестной ей башни, просто она была готова говорить о чем угодно, только бы этот шесс не начал ее лечить. Почему-то Кьяра была уверена, что ничего хорошего из его лечения не получиться.
Удивительно, но после ее вопроса шесс смутился, как школьник. Потупил глаза, покраснел и спрятал руки за спину, только что ножкой не шаркнул.
— Там такая история получилась… просто… ну, я как бы… это… а оно… и вот, что главное, реакция уже пошла и даже газ стал выделяться и все вроде по плану. И… — он горестно вздохнул и уселся прямо на одеяло, рядом со своими приспособлениями, — до сих пор не могу понять, где я ошибся?
— Ага, а с башней-то что случилось? — поинтересовалась Кьяра.
— А что с башней? — маг вскинул на нее печальные глаза. — Башня обрушилась. Почти полностью.
— О! Какая неприятность, — не смогла сдержать сарказма Кьяра, но ее собеседник не уловил издевки и продолжил горестно вздыхать.
— Вот и я говорю, что фундамент там уже давно просел, и крыша почти уже была обрушена, не говоря уже о том, что лестница находилась в ужасном состоянии. Так что тот небольшой взрыв, никак не мог разрушить эту башню. Вы со мной согласны? — он снова обратил на Кьяру грустный взор.
— Всенепременно, — тут же поспешила она его заверить.
— Вот, вы меня понимаете.
Какое-то время они молчали, и Кьяра судорожно пыталась придумать причину, как избавиться это этого нерадивого лекаря.
Но тут он встряхнулся, в очередной раз закатал вечно сползающие рукава своего балахона и повернулся к ней.
— Ну-с, приступим.
Отказаться от обследования не получилось. Кьяре пришлось позволить ему прощупать пульс, покорно открыть рот, чтобы лекарь смог посмотреть горло, молча терпеть, когда его теплые пальцы касались лба, проверяя на наличие жара. Шесс действовал точно, уверенно, без суеты и ненужных разглагольствований. Он не качал неодобрительно головой, не кусал задумчиво губы и не хмыкал многозначительно себе под нос, как это любят делать другие лекари. Но и молчание его было вовсе не деловитым и напрягающим, а каким-то уютным. Да и сам шесс вызывал уже не сарказм или опаску, а вполне теплое дружеское чувство. Заминка вышла только когда, ставший вдруг деловитым лекарь, приказал убрать одеяло, чтобы прослушать сердцебиение.