Нет-нет. Ей необходимо спрятаться, убежать от гвардейцев, пока они ее не заметили…
И она бежит. Длинный прямой коридор никак не заканчивается, а гвардейцы уже близко. Она слышит их шаги, бряцание оружия, хриплое дыхание за своей спиной.
Кто-то тронул ее за плечо и Кьяра резко оборачивается, готовая к тому, что увидит патруль, но нет…
Старая женщина в несуразном цветастом платке на плечах смотрит на нее укоризненно
— Ну что же ты, птичка… — грозит она Кьяре скрюченным морщинистым пальцем. — Что же ты наделала, птичка… зачем?
— Нет, — мотает головой Кьяра. Она закрывает глаза, чтобы не видеть это сморщенное лицо, седые патлы, торчащие вокруг головы, но голос… скрипучий голос старой ведьмы звучит все громче и громче. — Ты виновата! Ты! Ты!
К нему присоединяются сотни голосов отверженных. Тех, кто до недавнего времени жили в северном крыле королевского дворца, а теперь оказался на улице.
— Ты виновата! — она уже кричат так, что заглушают все остальные звуки.
— Ты!
— Нет!!! — срывается на крик Кьяра. Она открывает глаза и ужасается от того, что видит перед собой. Людское море, сотни протянутых к ней рук, лица, покрытые грязью и язвами, пустые глазницы, обтянутые темной кожей лысые черепа — это уже не люди. Они давно утратили любое сходство с человеческим обликом.
— Нет, — уже шепчет Кьяра, пятясь от них, а они кричат, не переставая.
— Ты!
— Ты!
— Это все ты!!!!
— Нет!!!! Это не я… не я… нет!!!
И вдруг, откуда ни возьмись перед ней появляется мужская фигура. Высокий рост, широкие плечи, черные одежды и лицо, скрытое за темной маской тумана. Ветер…
Он, как посланник богини, ее орудие мщения, заслоняет Кьяру собой, не позволяет беснующейся толпе добраться до нее. Защищает, отгоняет этих сумасшедших… Ее защитник. Ее спаситель. Ветер!
Отверженные исчезают. Их поглощает такой же черный туман, что скрывает лицо легендарного воина. Они остаются одни. Ветер оборачивается и долго, внимательно смотрит на Кьяру и ей кажется, что она его узнает. Что она знает того, кто скрывается за маской. Знает…
Только вот вспомнить не может…
Но она вспомнит…
Обязательно…
А пока…
Зачем вспоминать, если можно подойти и сорвать с него маску?
Осторожно, задерживая дыхание, Кьяра приближается к своему спасителю. Протягивает дрожащую руку к маске из черного тумана. Но не достает. Ветер намного выше, чем ей казалось. Намного. Теперь он возвышается над Кьярой, как гора и ей никак не дотянуться, никак не достать до его лица, чтобы снять маску.
Но она должна.
Это важно.
Это очень-очень важно.
Кьяра не знает почему, но точно уверена, что она должна увидеть лицо Ветра. Обязана просто. От этого зависит ее жизнь. Ее спокойствие…
— Пожалуйста, — всхлипывает она, умоляюще глядя на мужчину. — Пожалуйста.
Ветер усмехается. Она не видит его лица, но почему-то уверена, что он смеется.
— Пожалуйста… — снова с мольбой шепчет Кьяра.
И Ветер вдруг становится серьезным. Он поднимает руку, подносит ее к темному туману, скрывающему его лицо, проводит раскрытой ладонью, и…
— Шиисса! Шиисса! Проснитесь!
Распахнув глаза, Кьяра удивленно осмотрелась. Со стороны казалось, что она не понимает, где находится, не узнает собственную спальню во дворце наместника Пограничья.
— Что? — наконец прохрипела она, склонившейся над кроватью служанке.
— Проснитесь, шиисса. Надо готовиться к ужину.
— Ужину? — Кьяра все еще плохо понимала, что происходит.
Она спала, видела сон…
О, сон! Страшный, наполненный тревогами и ужасами. Нереальный, но такой яркий, словно все эти события происходили на самом деле.
— Шиисса, — несколько обиженно снова принялась ее тормошить служанка. — Вам пора вставать. Шесса Морин будет недовольна.
— Морин? — Кьяра удивилась.
— Шесса Морин приказала помочь вам. Она будет гневаться, если я не сумею…
— Хватит! — резко перебила причитания служанки Кьяра. У нее в голове крутилась какая-то мысль. Казалось, что еще немного, еще совсем чуть-чуть и Кьяра сможет поймать ее… вот-вот уже… почти близко…
Нет, ускользнула.
Тяжело вздохнув, графиня откинула одеяло и привстала, чтоб тут же повалиться обратно на подушку. Головная боль не прошла. Она притупилась, свернулась комочком где-то внутри ее черепа, затаилась, не оставляя сомнений, что еще вернется. В самый неподходящий момент вернется.