Кьяра поежилась.
— А… принцесса? Герцогиня АшНавар, она…
— Ее причастность к заговору не доказана.
Кьяра закрыла глаза. Попыталась воскресить в памяти образ Аделины. Получилось не сразу. За время, проведенное вдали от королевского двора, из памяти стерлись детали, воспоминания утратили былую яркость, четкость. Стали забываться люди, которые раньше составляли привычный круг.
Вот и образ Аделины померк, поблек, его затмили другие. Теперь Кьяра вспоминала принцессу, как красивую, но холодную и отрешенную женщину. Незнакомку, которой та, по сути, и являлась для нее. Еще не так давно, она мечтала о привязанности и благосклонности принцессы. Желала ее внимания. Добивалась доверия.
А теперь…
Гораздо важнее стали мысли о шессе Морин, которая тихо плакала по ночам, а днем пыталась избегать встречи с Иженом Лорне. Весь дворец, замерев наблюдал за ними. Все ждали, гадали, решали, что будет дальше. Примет ли суровая статс-дама ухаживания влюбленного в нее начальника личной охраны графа? Получится ли из этого что-нибудь? И как скоро в Дорване будет еще одна свадьба? Ижен не собирался отступать — это было видно. Но и Морин не сдавалась, хранила верность своему давно погибшему жениху.
Для Кьяры теперь важнее было знать, как развивается странный роман шесса Лиама и Луизы Лорне. Эта пара уже не единожды была близка к тому, чтобы в очередной раз взорвать северную башню. И только угроза со стороны Кристиана, что в этот раз он не даст ни гроша на то, чтобы отстроить многострадальное пристанище увлеченного своими экспериментами, мага, немного поумерило его пыл. Но это нисколько не охладило Луизу, которая вдруг рьяно заинтересовалась алхимическими опытами и теперь проводила в лаборатории больше времени, чем рядом с графиней ШиДорван, фрейлиной которой она являлась.
Кьяра переживала за успех поисков Рейджена Лорне. Он тоже стал ей близок, пусть и заочно, потому что так ни разу и не появился в Дорване с того дня, как отправился на поиски сбежавшей от него шииссы ШиВар. И графине хотелось, чтобы и он, наконец, нашел свое счастье и успокоился. Пусть сам по себе Рейджен и не внушал ей теплых чувств, но он был дорог Кристиану и Кьяра видела, как муж переживает за него. Не раз была свидетелем того, как граф с грустью поглядывал на амулет, связанный с амулетом Рейджена.
А Аделина и ее отец, король и герцог АшНавар теперь стали далекими, совершенно чужими для нее людьми. Их судьбы ее больше не волновали. Не беспокоило отношение сильных их мира к ней. Наоборот, Кьяра истово молилась и просила богиню, чтобы они забыли о ней. Не вмешивались в ее маленький мирок, в котором наконец-то наступала долгожданная весна.
Той же весной.
Столица.
Королевский дворец.
Аделина, герцогиня АшНавар металась по своей спальне. Она разогнала фрейлин, с боем выставила прочь ненавистную шессу Кордин. И теперь сходила с ума от ярости.
Изорвала уже дюжину носовых платков, оборвала все кружева на платье, в кровь искусала губы и, забывшись, порвала нитку, что сдерживала жемчужное ожерелье.
Небольшие, но идеально подобранные по форме и размеру жемчужины весело заскакали по мраморной столешнице, рассыпались по полу.
И это разозлило ее еще больше.
Ожерелья было жаль. Очень жаль. И стоило оно дорого.
Подарок отца перед свадьбой с герцогом АшНаваром.
Тогда Аделина злилась на него. Ругала на чем свет стоит, что не смог сделать ее королевой и согласился на брак с королевским братом.
Аделина не хотела становиться принцессой. Она должна была стать королевой. Она была рождена для этого.
Не раз и не два в мечтах она восходила к трону и опускалась на него. Гордо оглядывала склонившихся перед ней в подобострастных поклонах придворных.
Ей бы пошла корона.
Тихо скрипнула дверь, но этот звук резанул по нервам. Прошелся ледяной поземкой по коже, проникая внутрь, до самого сердца.
Резко обернувшись, герцогиня уставилась на мужа.
— Ну, — она решительно вздернула подбородок. — Я надеюсь, вы пришли сообщить мне, что все улажено. И все обвинения с моего отца сняты. Это неслыханно! Полнейшее безобразие! И как можно было допустить, чтобы его убили? Как вообще можно было бросить его в тюрьму, как какого-то преступника?
— Поумерьте свой пыл, любезнейшая, — усмехнулся Ирван, складывая руки на груди и прислоняясь плечом к косяку. — Вы не в том положении, чтобы что-то требовать.
— Да как вы смеете! Я ни в чем не виновата! И мой отец тоже. Он верой и правдой служил короне. Всю свою жизнь радел на благо Шархема. А вы… поверили наговорам какого-то… как кстати зовут того мерзавца, который посмел обвинить герцога АшРидсана? Я требую для него смертной казни!