— Повторяю, — лениво отозвался Ирван, — вы не в том положении, чтобы что-то требовать. И беспокоиться должны прежде всего за собственную участь. Ваш отец признался перед смертью. Рассказал, как мечтал занять трон и что для этого сделал.
— Вы лжете, — Аделина побледнела и отступила на шаг. Замотала головой, не обращая внимания, что растрепавшиеся от резкого движения локоны хлещут ее по щекам. — Я вам не верю. Вы это специально. Специально оговорили моего отца. Вы всегда его ненавидели. Презирали. Ведь он истинный наследник престола. Только он. А вы и ваш брат… вы…
— Вы сошли с ума, — покачал головой Ирван. — И это прискорбно, поскольку теперь я не смогу вам помочь.
— Что? — Аделина непонимающе смотрела на супруга.
Смысл его слов ускользал от нее. Как они ни старалась, как не пыталась, не могла собраться с мыслями.
— Что вы хотите сказать…
— Увы, драгоценная моя, — Ирван печально улыбнулся. — Но верховный жрец несколько часов назад обратился к Его Величеству.
— З-зачем?
— Храмовников весьма беспокоить сложившаяся в Шархеме ситуация с наследованием. Мой венценосный брат, уже немолод и с каждым прожитым днем его время сокращается, как и каждого из нас. Увы, как бы это ни было прискорбно, но король тоже человек, мужчина, несмотря на то, что он помазанник богини.
— Я вас не понимаю, — снова затрясла головой Аделина. — Не понимаю.
— А что здесь непонятного? — Ирван повысил голос. — Индаро не становится моложе. А наследников у него нет. И теперь из-за выкрутасов вашего драгоценного папочки, неизвестно появятся ли они в ближайшем будущем. Король Леоринии может и не самый нежный и любящий родитель, но прощать покушение на свою дочь не намерен. Еще неизвестно, состоится ли свадьба и станет ли принцесса Леоринийская королевой Шархема и матерью будущего короля.
— Но при чем здесь я? Я не имею никакого отношения ко всему этому. Я не знала о заговоре, не принимала в нем участия. Я… тоже жертва! — Аделина закрыла лицо руками. Она пыталась сдержать слезы, но они прозрачными каплями стекали по щекам, капали с подбородка.
— Возможно. Но… храмовники обеспокоены. Мы женаты уже больше года, а вы… простите, вы все еще не беременны, моя дорогая. Это недопустимо. В свете последних событий, я являюсь единственным наследником престола после брата. И у меня, так же как и у Индаро, нет детей. Это недопустимо.
Аделина похолодела. Она смотрела на мужа и понимала, что вот он… конец. В последние месяцы при дворе все чаще и чаще стали появляться слухи о ее бесплодии. Герцог, ее муж, больше не пренебрегал исполнением супружеских обязанностей, но… она так и не забеременела.
— Что… вы собираетесь делать?
— Вам лучше смириться. Я не желаю вам зла, несмотря ни на что. Будет лучше, если вы удалитесь от двора в какой-нибудь монастырь и добровольно подпишите согласие на расторжение брака. Процедура не слишком приятная и быстрая, но… это лучшее решение проблемы.
— Вы не посмеете, — медленно покачала головой Аделина. — Не посмеете просто вышвырнуть меня прочь, словно безродную девку. Я принцесса. В моих жилах течет кровь древних королей. Мой род древнее вашего. Вы…
— Будет лучше, — с нажимом повторил Ирван, — если вы согласитесь на это добровольно. В таком случае за вами оставят ваши личные владения и спустя несколько лет позволят вернуться в одно из отдаленных имений. В противном же случае…
— Что вы сделаете?
— Вы не поверите, драгоценная моя, насколько богата моя фантазия, — усмехнулся герцог.
Он оттолкнулся от косяка и, отвесив супруге шутовской поклон, открыл дверь. Уже за порогом обернулся посмотреть на нее.
Красивая. Холодная. Безразличная ко всему, кроме собственных желаний.
Она не вызывала никаких чувств и эмоций.
Даже жалости.
— У вас есть время до рассвета. Утром за вами придут. Жрицы богини проведут все необходимые обследования, но… лучше соглашайтесь добровольно.
Он вышел, закрыв за собой дверь, и Аделина осталась одна.
— Ненавижу, — прошептала она. — Ненавижу.
Это был конец и герцогиня АшНавар… пока еще герцогиня, понимала это.
Спустя неделю Шархем лихорадило. Новости разлетались с небывалой скоростью. О том, что герцогиня АшНавар оказалась бесплодной и ее срочно выслали из столицы ожидать решения храмовников и политиков в один из отдаленных храмов богини, уже не шептались. Об этом громко говорили на площадях, пересказывали услышанное в салонах, сплетничали в альковах.