Дьензвуром Садов оказалась высокая молодая дама, слишком некрасивая, чтобы надеяться хоть когда-то стать силой короля, но слишком величественная, чтобы у меня хватило духу с ней спорить. Вся моя решимость растаяла. Но я сама не понимала отчего: от дьензвура Садов на пороге моего дома или оттого, что Данату выбрал король.
– Можно мне проводить подругу? – только на это меня и хватило. – Прошу вас, она мне как сестра!
– О, милая, ты хочешь порадоваться за нее вместе со всеми? – голос был прямо елейным, а глаза увлажнились от умиления. – Хочешь быть на площади Будущих королей?
Я кивнула.
– Мы вместе придем туда. Воспитанницы Садов обязательно приходят проводить новую силу.
– Но я…
– Довольно. Я дам тебе время собраться, если ты хочешь взять любимую игрушку или что-нибудь на память о родителях. Больше тебе ничего не понадобится, дитя. Сады дадут тебе все необходимое.
Мы зашли в дом, и я оглядела комнату. Что мне взять с собой? Мамина сережка висела у меня на шее, я никогда ее не снимала. Я положила в карман нож для резьбы по дереву – папа любил резать разные фигурки. Я взяла его просто на память о нем. Мамина сережка, папин нож… Я порылась в сундуке и достала свое детское одеяльце, сшитое из разноцветных лоскутов. Все. Больше брать нечего.
– Кто будет здесь жить теперь? – спросила я, глотая горький ком в горле.
– Это решит дьен твоего отца. Не думай об этом. Твой дом отныне несравненно прекраснее.
Мой несравненно прекрасный дом
Страж у ворот Садов почтительно поклонился дьензвуру и с интересом посмотрел на меня. «Совсем мальчишка», – подумала я и, кажется, поняла, куда попадают все мальчики-сироты. Ведь Суэк окружает стена с девятью фортами – там живут и охраняют нас стражи. Ловкие, волевые, бесстрашные. Те, которым нечего терять, одинокие мальчики-сироты, выросшие в фортах. «Зря ты хотела родиться мальчишкой, – мысленно сказала я Данате. – У них тоже не сильно-то большой выбор. А у тех, кто остался без родителей, и вовсе никакого». Мне стало нестерпимо грустно и обидно за всех простых мальчишек Суэка, которым уготовано лишь две дороги – дьены ремесленников или форты стражей. И я не замечала полуденной красоты Садов, пока дьензвур не сказала:
– Не правда ли, тут, под этими благоухающими деревьями, начинаешь совершенно по-иному смотреть на мир и сердце бьется сильнее, исполненное благодарностью королю и Семипряху за дарованную нам жизнь?
Я машинально кивнула, а сама подумала с раздражением: «Семипряху – еще может быть, но жизнь мне дали мама с папой, король тут вообще ни при чем».
– Может быть, тебя удивляет, что я сама пришла за тобой?
Нет, меня это не удивляло. Я вообще об этом не думала.
– Просто здесь, в Садах, совсем не то, что везде. У нас принято уважать каждую девочку, независимо от того, сколько ей лет и кто были ее родители. И та малость, что я сделала (пришла за тобой сама, хотя могла бы отправить одну из наставниц), – это лишь вежливость, дань уважения твоей утрате…
В ее словах я вязла, как в густом киселе. Блуждала глазами по парку, цеплялась взглядом за стражей, расставленных по дорожкам так, чтобы каждый был в поле зрения другого.
– Твой новый дом, дитя! – И дьензвур показала на белый дом, будто подарила мне весь мир.
Моя комната была на третьем, последнем, этаже. Она была маленькой и почти пустой. Узкая кровать у окна, небольшой столик с одним ящиком для личных вещей, стул – вот и все. Парчовые балдахины? Зеркала с позолотой? Мне стало смешно. На кровати лежало простое белое платье с алым поясом. Дьензвур велела переодеться, но не ушла, смотрела на меня внимательно и придирчиво, будто осматривала фрукты на рынке. Не с гнильцой ли? Свежие? Я тоже смотрела на нее. Тогда она улыбнулась своей сладкой улыбкой:
– Здесь чуть-чуть другие правила, дитя. Это Сады, мы все сестры, и я не оскорблю короля тем, что взгляну на тебя без одежды.
Я пожала плечами и начала стягивать нижнюю юбку. Переодеваться при чужом человеке было неприятно, но я стерпела. Многое теперь придется просто терпеть. Белое платье сидело на мне как влитое. В белом могут ходить только те, кто живет в Садах; если я выйду в город в этом, любой поймет, откуда я, и меня тут же вернут обратно.
– Отдохни немного, скоро тебя позовут на ужин. Свою старую одежду бросишь в ящик в коридоре, она тебе больше не понадобится.
И дьензвур вышла, плотно притворив за собой дверь. Я упала на кровать лицом вниз – на свое домашнее платье. Выбросить в ящик? Не дождетесь! Я аккуратно расправила его и положила под матрас. Вряд ли они будут обыскивать комнату, мы же все такие послушные!