– Я знаю, кто такой туатлин.
– …и раз в тысячу лет, – продолжала Пряха, – из его глаз скатываются две слезы – это туатлин оплакивает свою семью, истребленную человечеством. Слезы его застывают в холодной океанской воде, становятся камешками. Одну из них ты носишь на шее, девочка.
Я дотронулась до маминой сережки. Она была прохладной. Ничего нового старуха мне не открыла.
– Сила его слезы так велика, что может двигать континенты, начинать и заканчивать войны, поворачивать вспять реки. Ты ведь именно так сдвинула с места целый остров!
Я молчала.
– Верни остров на место.
Так она сказала, и не кричала на этот раз, голос ее был почти усталым.
– Нет.
– Ты погубишь Суэк.
– Мне все равно.
– Ты погубишь себя! Я уничтожу тебя, Кьяра Дронвахла! Ты даже не представляешь, какая сила мне дана и…
– Что же ты Суэк не спасла? Если такая сильная? Зачем тебе я и слеза туатлина?
Пряха отступила на шаг. Этих старух не так-то просто сбить с толку, но мне, похоже, удалось.
– Моя сила на исходе. Рвется нить, и я не могу больше прясть. Я осталась одна, и теперь это ваша задача.
– Наша задача?
– Ты пряха, Кьяра. Такая же, как я. Дело не только в слезе туатлина, разве ты не понимаешь? Твоя мать носила его слезу всю свою жизнь, но что с того? Она была обычной женщиной. Красивой, умной, любящей, но обычной. Она не была пряхой.
Я помотала головой. Моя мама не была обычной. Она носила слезы туатлина как серьги, она видела другой берег через огромный Круговой пролив, она смогла вырваться с острова опустошенных. Она любила меня. Но Пряхе я ничего этого не сказала, только спросила:
– Что такое «пряха»? Зачем мне ею быть?
Я спросила, а внутри у меня поднималась волна сомнений, ужаса, но в то же время твердой уверенности, что она права. Я уже знала это про себя, только не знала, как оно называется и что мне теперь делать.
– Давай присядем, – попросила Пряха. – Все-таки мне уже много лет.
Мы сели на поваленное дерево, служившее в деревне скамейкой. К нам хотел подойти Баче, но Пряха одним взмахом руки отправила его и всех остальных прочь.
– Давным-давно северная империя обрела такую мощь, что стала сильнее всех других, сильнее туатлина, сильнее солнца, сильнее Семипряха. Она шла, сминая все на своем пути: города, деревни, целые народы. И я испугалась, что она подомнет под себя свободный Суэк. Я любила его. И тогда я поставила границы, раздробила наш мир на три: Империя на севере, Суэк на юге и Объединенное королевство между ними. Теперь Империя не могла добраться до нас. Вот почему наши миры так похожи, вот почему мы понимаем язык друг друга. На самом деле мы – один мир. Да, за это пришлось заплатить. Семипрях, как и всякий бог, затребовал плату, и я пошла на это. Одна девушка в год, и ведь никто даже не убивает их, просто…
– Просто все живут в страхе и неведении, – прошептала я, но Пряха, кажется, не расслышала.
– Все было прекрасно. Границы стояли нерушимо, и только я могла ходить между этими мирами. Ну, конечно, иногда случались недоразумения. Рождались те, кому неведомы никакие запреты: красавица Эверин и ее дочка, Пата с далеких северных островов… Но все это было пустяками, сущими пустяками, пока не появилась и не набрала силу она. Девочка с льняными волосами и таким количеством мыслей в голове, что непонятно, как они не лезут у нее из ушей. Я предупреждала ее! Я просила! Я хотела удержать ее в Контакоре, я подстроила, чтобы ее посадили в тюрьму в Кошачьей Лапке, она должна была сгинуть в ливневую неделю…
– Мия?!
– Мия. Мия Гаррэт, дочь маячника Дика и Эрли, внучка Элоис и бродяги Этьена, правнучка Эверин Току и Хранителя Северных холмов. Как запуталась моя нить, в какой тугой узел! – воскликнула Пряха с горечью и надолго замолчала.
– Но чем вам помешала Мия? – осторожно спросила я, думая только о том, что Мия сейчас совсем близко, в Хотталаре, и мало ли что еще взбредет в голову этой чокнутой старухе. Хорошо, что с Мией осталась Си: вместе они справятся.
– Чем помешала? Да эта девчонка способна разрушить все границы и даже не заметить этого! Она сошьет мой мир заново, она залатает дыры…
– Разве это так уж плохо?
– Ты что, не слышала, что я тебе тут говорила? – снова разъярилась Пряха. – Северная империя придет к нам! От Суэка ничего не останется! Мы должны держать границы, ты и я! Огнёвки огнёвками, но даже они не помогут, если северная империя двинется на нас!
В голове у меня застучало. Значит, огнёвки тоже дело рук Пряхи? Я проплыла половину Кругового пролива и океан Лар, но нигде ни разу их не встречала, кроме как вокруг Сэука, который они окружили кольцом. Еще одна граница. Защита. Я смотрела в лицо старой Пряхи, и такая ярость поднималась у меня откуда-то из живота, что я еле сдерживалась, чтобы не кинуться и не расцарапать ей лицо.