То есть очень подходит под современность, что-то тут есть, видимо на каком-то уровне до сих пор запрещено про это что-либо позитивное распространять, тем более кино снять.
2 Тут две вещи:
1. Основное эмоциональное переживание манихейства, которое излагается еще до всяких идей о терпимости, единстве мировой культуры и так далее - это именно что весь мир охвачен болью, все существа требуют сострадания и так далее. Причем это стабильно извращается, даже и сейчас в гебистских энциклопедиях про мои собственные тексты пишут как про “человеконенавистнические”, в то время как наоборот, мы распространяем нашу любовь на все живые существа и даже на разумные камни типа роботов, и именно широта позиции, которая шире эгоизма конкретного вида Homo sapiens, и описывается врагами (и Гумилевым, кажется, в том числе) как “мироотрицание”, “нелюбовь к людям и так далее”. Люди, конечно, для манихея, только часть разумного мира в целом, не достойная ни особой любви, ни особой ненависти.
2. Даже в условиях, когда описываются какие-то чудеса, полный текст призывов к здравому рассудку, что и является собственно, признаком чудес от доброго ума. Если разум хоть в чем-то затемняется, то определенно действуют силы тьмы. То есть манихейская такая “мистика” совершенно противоположна тому, что обычно под этим понимают - это не походит на пьянство или экзальтацию, но наоборот, в абсолютно спокойном и здравом уме все эти явления воспринимаются. По тексту видно, что эмоции прут именно от чувака, с которым пальма заговорила, сам Мани воспринимает всю ситуацию чисто рационально, как он ему говорит “А прикинь, как Бог это все видит, когда ему каждая травка жалуется, что ее топчут”, то есть вместо того, чтобы скакать и прыгать, излагает чисто рациональные выводы из ситуации.
3 Насколько я понимаю, из книг первых пяти пророков (Адама, Сифа, Еноса, Сима, Еноха) хорошо дошла только книга Еноха, остальные известны во фрагментах и недостоверных вариантах, и еще Апокалипсис Адама есть в Наг-Хаммади, кроме того, есть приписываемые Симу и Сифу тексты в той же Наг-Хаммади (я не уверен, что те, которые тут цитируются), книга Еноса вообще не дошла, хотя была известна авторам Кельнского кодекса и цитировалась ими как известный текст. Хотя не в курсе последних исследований, и, кстати, не уверен, что в Наг-Хаммади были те же тексты, что использовали наши монахи при составлении Кельнского кодекса.
Но, в общем, писания этих пророков точно входят в манихейский канон, определенно тут наши епископы на них ссылаются, как на истинные. Только я не уверен, что те, которые сейчас известны под их именами, не содержат вставок, потому что сразу после этого ссылаются на апостола Павла, а Павлу точно приписывается многое, чего он не писал. Такое же возможно и с пророками Адамовой линии.
4 Имена епископов вероятно приняты ими в монашестве: Барайос = “сын Жизни”, Абиесус = “Иисус мой отец”, Тимофей = “почитающий Бога”.
Море/острова/корабли/жемчужины - один из основных манихейских образов, который постоянно варьируется как у Мани, так и в околоманихейской литературе.
5 Кстати, тут прямая цитата, что все религии - зло, просто дословно Мани Хайя говорит в кельнском кодексе: “все религии и все секты - враги доброго”. В общем-то мы тут и видим, как в ответ на рациональные аргументы религиозные фанатики занимаются мордобоем. Причем мандеи элкасаитского направления - это на тот момент лучшая из религий, христиане, гностики и все дела. Но в ответ на рациональность даже последователи лучшей религии ничем кроме визга и драк ответить не могут, что мы и наблюдаем, с закономерным выводом самого Мани о том, что любая религия - зло.
6 Паттак - физический отец Мани.
7 Первый обращенный правитель в других текстах называется “Шах Турана”, то есть я так понимаю с намеком, что он тюрок, однако тюрков в Азербайджане тогда не было; вообще в тексте нет ничего четкого про Кавказ, так что мог быть и Алтай и что угодно, гор там много всяких в регионе. Кавказ вероятно исследователями предполагается как ближайшие высокие горы к Ираку, впрочем тут национальный вопрос не так ясен; достоверно текст описывает, что после непринятия миссии персидскими властями Мани покидает столицу и где-то там в горных районах обращает каких-то независимых от персидского шаха правителей.