– Такое, пожалуй, отчасти да. Безысходность, правда, куда реже, чем безразличие, а обвинений самого себя я и вовсе не слышала… и мне не докладывали, чтобы такое случалось… А вот остальное – бывает. Иногда.
– Хорошо, госпожа…
– Да что же тут хорошего. – Кёсем покачала головой.
– Правда твоя, госпожа. Прошу простить: хорошо лишь то, что болезнь повелителя хотя бы отчасти проясняется. Теперь скажи, как он засыпает: быстро или после того, как вдоволь поворочается в постели?
– Ты полагаешь, почтенный, что я сплю с ним?
Она произнесла эту фразу без гнева и без улыбки, чтобы лекарь не грохнулся в обморок. Потому что услышать такое от реальной повелительницы Высокой Порты и в самом деле смертельно опасно. Даже если повелительница шутит. Особенно в этом случае!
– Нет, я полагаю, что ты, госпожа, знаешь обо всем, что творится с султаном. – Бен Закуто и не собирался падать в обморок. – Также полагаю, что сон его поверхностен, не приносит отдыха, поутру повелителя одолевают вялость и разбитость, а среди дня случаются приступы сонливости.
– Что ж, ты прав в обоих своих предположениях. – Кёсем вздохнула.
– Тогда осмелюсь зайти в предположениях еще дальше. Иногда повелитель ведет себя не как при сегодняшнем осмотре, а, наоборот, обнаруживает несвойственную ему обычно энергию и стремление к деятельности. Однако это стремление скорее тревожно, чем благодетельно. Угадал ли я, госпожа?
Она молча кивнула. На лекаря ей смотреть не хотелось, вдруг неприятна сделалась его премудрость, которая почти наверняка окажется бесплодной. Сколько уж их тут побывало, знатоков и искусников… Поэтому Кёсем старательно рассматривала дальнюю ветку дерева, под которым они сейчас стояли. Крона, аккуратно и тщательно подстриженная, накрывала их как шатер, но одна ветвь упрямо изогнулась в сторону, нарушая правильность. И именно на нее сейчас опустилась небольшая птичка. Увидела людей, приготовилась было вспорхнуть, но почему-то вдруг раздумала.
– А бывали ли случаи, когда повелитель… как бы это сказать… видел то, чего нет? Или слышал то, чего опять же нет?
– Ну, ты ведь сам сегодня удостоверился, почтенный. Если уж к нему приходит старший брат, умерший более двух лет назад… Служанки так испугались, что, кажется, и впрямь решили – он как-то там приходит, незримый для тех, кто в здравом рассудке.
– Приятно иметь дело с теми, госпожа, кто так не думает. – Лекарь поклонился, прижав ладонь к сердцу. – Случалось ли султану испытывать ужас перед… тем, чего или кого нет рядом с ним? Заново переживать миг, когда он был ранен, пытаться избежать этого, то есть действительно бежать от… невидимого противника, взывать к его милости или, наоборот, сражаться с ним?
Да, все знает лекарь. Собственно, потому и привезли именно его.
– Брату-убийце сюда ход закрыт, – отчеканила Кёсем. – Сам Мустафа в этом уверен твердо. А раз так, то чего еще и желать?
Кажется, бен Закуто остался не вполне удовлетворен этим ответом, но она больше не собиралась потакать лекарскому любопытству, потому что именно такое впечатление уже начинали производить его вопросы. Ты целитель – так начинай исцелять! А проницательных и до тебя было много, мудрых да многоопытных тоже, славных еще больше. Только вот что-то никто из них толком не помог.
Снова посмотрела на птичку-невеличку. Та, словно тоже любопытствуя, бойко перепорхнула поближе, забавно вертя головой, уставилась сперва бусинкой левого глаза, потом правого.
– Что ж, госпожа… – лекарь безошибочно понял, что пора переходить от вопросов к делу, – будь это пациент попроще, имело бы смысл применить лечение «проваливающимся мостом»: во время прогулки по саду завести его на декоративный мостик, который, э-э… случайно провалится, и больной упадет в холодную воду… где его желательно еще и придержать на сколько-то мгновений, – для этого под мостиком обычно ставят специально обученных служителей…
– И помогает? – Кёсем поморщилась.
– Довольно редко, госпожа, – признался врач. – А когда и помогает, то, как правило, ненадолго. Хотя результативней, чем окуривание коноплей, и безопасней, чем маковая смолка… которую я в этом случае точно не назначил бы. Однако внезапное погружение в воду – метод из тех, которые называют «убить или вылечить». Когда иного выхода нет, а результат требуется пускай ненадолго, но сразу – такую цену платят: сам непревзойденный Ибн Сина допускал подобное лечение, хотя и в исключительных случаях…
Бен Закуто сделал крохотную паузу, явно ожидая от своей собеседницы подсказки. Но та молчала, поневоле впечатленная: доселе все врачи, побывавшие здесь, либо торопливо признавались в полном бессилии доступной им медицины, либо, наоборот, сулили полное исцеление. При этом что те, что другие всячески рекомендовали опиумное питье и конопляное окуривание. Заявившие о своем бессилии – просто на всякий случай, как хорошее и проверенное средство, которое точно не повредит.