А ведь так хорошо начинался день!
С тех пор как Махпейкер попала в гарем, уже много воды утекло в богато украшенных изразцами дворцовых фонтанах. Сейчас и вспомнить смешно, как боялась, как ненавидела старую Сафие-султан… впрочем, не стоит называть ее «старой». Она, конечно, любит, чтобы ее все вокруг звали «бабушка Сафие», но это так… кокетство. Ну да, немолодая. Но именно на примере Сафие-султан юная Махпейкер поняла, каково это – быть немолодой и все же ошеломительно прекрасной.
И дело не во внешности – врут все-таки многомудрые калфа! Ну ладно, не врут. Так, недоговаривают немного. И умная ученица – а Махпейкер, без сомнений, считала себя умной – поймет: ежели б главной была внешность, то где-то треть калфа сейчас султанскими женами были бы, в шелках и парче по запретному для прочих саду расхаживали бы, с золота ели бы те самые пятнадцать ежедневно положенных любимице султана блюд, а не науку вдалбливали бестолковым девчонкам!
Нельзя сказать, что Сафие-султан некрасива. Но и красивой ее называть сейчас, когда вокруг столько юных тел, упругих и свежих, тоже не приходится. Увы, никогда Сафие-султан уже не стать красивой…
Остается только быть прекрасной.
Она и впрямь прекрасна, султанская мать. Гордая и в то же время приветливая. Как она может быть такой одновременно? Махпейкер не знала, но обязательно собиралась выяснить. Несет свои годы, как индусская танцовщица кувшин с водой на голове: и походкой залюбуешься, и не поймешь, сколько те годы весят, чего ей стоит не расплескать этот кувшин, наполненный мудростью и болью.
Может, старая красота и утекла, как гранатовый шербет на султанских пирах, – безвозвратно. Когда женщина стареет, она стареет, и бесполезно в этом спорить с Аллахом. Но Сафие-султан нашла для себя новый, собственный вид красоты, такой, который ее устраивал.
Не горячая девчонка-наложница – но почтенная султанская матушка. Не луноликая красавица, очаровавшая султана, – но советница и помощница в делах. Не та, которой помыкают евнухи, но полновластная властительница гарема.
А уж устраивает ли ее саму такой вид красоты – про то Сафие-султан помалкивала. Но Махпейкер склонна была полагать, что устраивает.
Хандан-султан и Халиме-султан тоже хороши, но до стиля Сафие-султан им еще далеко. Они красавицы и пытаются сберечь красоту. Махпейкер могла это понять… просто Сафие-султан лично ей нравилась больше.
На губах девочки снова мелькнула усмешка. Может, потому Сафие-султан так ей пришлась по душе, что все три подруги нынче в свите могущественной валиде, а не прислуживают, скажем, Хандан-султан? Что ж, честно признаем – и такое возможно! Всякое бывает на свете…
Теперь день Махпейкер, Башар и Хадидже был еще более заполнен, чем раньше. Помимо прочего, учили их тому, о чем должна знать султанская жена, не иначе. Даже для икбал такие знания ни к чему. Икбал важно очаровать султана, а валиде учила способам султана удержать.
Или, по крайней мере, удержаться на вершине гаремной иерархии.
Валиде Сафие учила, как приобретать власть и как ее не утратить здесь, в замкнутом мирке евнухов и наложниц, куда перепуганными легкокрылыми птицами слетались новости со всего света. И уже не птицей, но птицеловом чувствовала себя иногда маленькая Махпейкер.
Странное ощущение. И неправильное. Птицелов здесь султан, ну, может, султанские сыновья. Она же, Махпейкер, должна стать жирной самкой паука, сидящей в паутине.
Брр. Гадость-то какая! И тоже неверная мысль, ибо паучихи пожирают своих самцов, и даже иногда своих детей.
А Махпейкер своих детей никому не отдаст!
Собственно, с султанских детей все и началось. С разговора о них и их матерях.
– А Яхье плохо. – Тонкие пальцы валиде Сафие перебирали четки, глаза были опущены, но почему-то Махпейкер казалось, что не гранатово-алые бусины видит сейчас Сафие-султан, а что-то свое. Страшное, такое, о чем не каждому и не каждой надо знать. – Мать Яхьи умерла. О нем позаботиться некому, когда придет срок. Ей повезло, шахзаде Яхье – не слишком.
О шахзаде Яхье Махпейкер знала немного. Он – второй брат; третий – Мустафа. Но ведь главный Ахмед, не так ли? Он же старший!
Подумала об этом – и тут же поняла, какой же дурочкой была, воспринимая так реальность. Султан Селим тоже ведь не был старшим братом, но шахзаде Мустафу постигла страшная участь, потому что… потому что Хюррем-султан так решила.