- Если сейчас вернете - спите себе спокойно, не вернете - покажу я вам силу свою! Озверел Корен, орал, ревел, бесновался. Смертельный страх пошел по аулу, кричали, вопили жены и дети казахские, да и мужчины рыдали.
Хан казахский Сарлыбай, отец Кыз-Жибек, не считая достойным для себя лично выйти к хану Корену - калмыку, обратился к мудрому акыну Каршыге:
Пойди переговори с ним, может быть, уймешь его, может быть, воздержится он от злодейства.
Этот самый Каршыга
Был красноречив и смел,
Даже грозного врага
Словом он смирить умел.
Гнев Корена был велик,
Был, как тигр, свиреп калмык,
Разъяренный, он гремел
Ревом бешеным в тот час.
Из шектинцев ни один
Подойти б к нему не смел.
Между тем Шеге-акын (До чего бесстрашен был!) Подошел и говорит:
- Слушайте, наш господин,
Слово вам сказать хочу:
Вы - могучий властелин, -
Ваша - сила, ваша - власть,
Но зачем же без причин
В страхе весь народ держать,
Всем расправой угрожать?
Гнев умерьте, таксыр-хан,
Нам поверьте, таксыр-хан, -
Мы не прятали Жибек!
Ну, а если мы вам лжем,
Прикажите нас пытать,
Прикажите всех предать
Лютой смерти, таксыр-хан!
У шектинцев нет ее!
Видно, конь ее понес.
Но тулпарий и в степи
Не исчезнет след,- искать
Прикажите след ее!
Возвращайтесь в свой шатер
Там припомните, таксыр,
Нет ли недруга у вас,
Кто похитил бы Жибек?
Вашему врагу она
Быть могла вдвойне нужна.
Десять тысяч человек
Вашей голове цена;
Ваша ханская казна
Золотом полным-полна;
В благоденствии живет
Вам подвластная страна,-
Только правильно ли вы
Поступили, хан Корен?
И не наша в том вина,
Что решились посадить
Сами вы на скакуна,
На тулпара своего,
Озорницу Кыз-Жибек?
Хоть и гуриям равна
Красотой лица она,
Но ведь женщина она!
Не пристало бы, таксыр,
Делать мне укоры вам,
Но неведом не ужель
Был тулпара норов вам?
Дать не дать коня - оно
Дело ваше было… но
Если конь был вами дан,
Так зачем винить народ?
Вы простите, что дерзнул
Я раскрыть пред вами рот.
Пусть меня растопчет хан
И с лица земли сотрет!
Услышав такую речь, Корен-хан смягчился и сказал:
- Что ж вы сразу так не говорили, а слух пустили, что сам я, мол, на своем коне отправил Жибек в свои кочевья! Потому- то я так и прогневался. А что след моего Сандалкока легко найти- это правда: когда он скачет, то под копытами его образуются ямы величиной с земляной очаг. Завтра же, как только займется заря, я найду следы его…
Корен-хан после этих слов вернулся в свой шатер, но до самого утра все не мог уснуть. А едва занялась заря, стали калмыки искать след тулпара. У места, где начиналась кочевка, нашли начальный след, который тянулся до местности Мойын-су. Но дальше след размножился, отсюда пошли следы не одного, а четырех тулпаров.
Разделил хан Корен свое войско на две части: одну часть оставил на месте ждать его возвращения, а сам, возглавив вторую часть в две тысячи семьсот человек, бросился в погоню по следам.
Шесть дней гнался Корен со своими воинами за беглеца - и не догнал их. Тогда он велел войску остаться на месте, назначив начальником Каршыгу-акына, а сам на своем тулпаре поскакал дальше.
Как взбесившийся кабан,
Злобно хрюкая, крича,
Как медведь, ревя, рыча,
Разъяренный Корен-хан
Жестоко хлестал коня.
Сбруей золотой звеня
И подхвостником скрипя,
Скачет Коксандал, фырча,
А калмык его сплеча
Бьет, сечет-свистит камча,
И, как с неба частый дождь,
С крупа каплет крупный пот,
Пена розовая бьет
У тулпара изо рта
И пятнает грудь его.
Вертит длинной шеей конь,
Лебединошеий конь;
«Чу!»- кричит калмык, скача,
Словно беркут клекоча.
Проскакал он десять дней
С каждым днем все злей и злей,
Псом, сорвавшимся с цепи,
На одиннадцатый день
Замечает Корен-хан
Тех, кого искал в степи!
Ты вниманье обрати:
Расстояние до них
Оставалось в день пути!
Но услышала Жибек
Дальний топот в этот миг,
Обернулась на скаку,
Крикнула: «Аллах велик!
Догоняет нас калмык!»
Тут свой мужественный нрав
Выявляет Сансызбай:
Голову не потеряв,
Заставляет Сансызбай
Кыз-Жибек спешить вперед
Под охраною Шеге.
Боком повернув коня
И поводья подобрав,