Пику не урони в бою,
Шею врагу сверни в бою!
Ветер дует справа тебе,
Цели достигнешь - слава тебе!
Луннорогий баран: «бэ-бэ-э!»
Волк за ляжку хвать и - уволок.
Базарбая сын Тулеген
Скачет, скачет, уже далек.
Конь - иноходец его - тулпар -
Через холм или через лог
Зайцем горным скакал - мелькал,
Птицей в небо взлетал конек!
С Каршыгой Тулеген-мирза,
Коней лихих ускоряя скок,
Плеток не жалеют им -
Скачут уже второй денек, -
Так их след Жибек завлек!
Бело-булатный гремит клинок -
Базарбаев летит сынок,
Пику острую держит он.
Серый конь его разгорячен,
Мечут искры его глаза,
Земля под ним дрожит, гудит,
Искры и средь бела дня
Из-под алмазных копыт коня
Сыплются густо, как из кремня.
Блещет уздечкой он золотой,
Сбруя с насечкой на нем золотой,
Золота нагрудник его литой.
Жарко ноздри он раздувал,
Вихрем воздух он разрывал.
Ты гляди на мышцы его -
Мощи ты изумишься его!
Горит свеча - светло кругом,
Родич не станет чужаком.
Семь холмов уже позади -
Звон колокольчика впереди.
Каменная крута скала,
Как ни бей - топор не берет.
Сколько ни терпит храбрый джигит,
Скачет он все упорней вперед!
Тулеген догнал, наконец,
Крытую повозку Кыз-Жибек.
Заехал он справа, заехал слева - не видно Жибек, ни одна живая душа не показывается. Даже и возница исчез куда-то. А Каршыга остался далеко позади. Тулеген трижды громко спросил: «Кто едет в этой повозке - мужчина или женщина? Есть ли внутри хоть кто-нибудь?»
Кыз-Жибек не отвечала. Грустный, растерянный стоял Тулеген, не зная, как быть. Тут подъехал и Каршыга. Тулеген сказал:
- Сколько ни звал я ее, ни за что не хочет откликнуться. Неужели она такая злюка?
- Нет, - говорит Каршыга,- это все ее прихоти. Попытаюсь сам поговорить с нею.
- Ты не спишь ли, голубка Жибек? Я привел к тебе чудесного джигита,- выйди, открой лицо, поговори с ним.
- Это кто - не Каршыга ли? послышался голос Жибек. - Да, милая Жибек, это я - Каршыга, твой друг.
- Какой ты мне друг, провалиться тебе! Неужто нет мне большей цены, как два жеребенка?! Эх ты, бесстыжий! Лучше бы ты в саван облачился прежде, чем вздумал продавать меня этому бродяге за двух жеребят!- раскипятилась Кыз-Жибек.
- Ой, дорогая!- воскликнул Каршыга.- Это правда, что я взял у него пару иноходцев, но я брал их не за то, чтобы показать ему тебя, а по дружбе с его товарищами. За то, чтобы тебя показать, я не взял бы и богатств всего мира. Знай: за тебя я свою голову поставил на байгу! А дальше - поступай как знаешь.
Тогда Кыз-Жибек смягчилась:
- Ну, ладно. Да не будут твои слова сказаны на ветер, Каршеке!
А про себя так решила она: «Хоть и покажусь, так на один только миг!» Приказала она троим своим девушкам отстегнуть медные пуговицы - открыть дверцу повозки. Но, показавшись из нее на короткий миг, баловница тут же и закрыла дверцу, и прилегла внутри на мягкое ложе.
А была она такова собой:
В чести и славе она.
Всех величавей она.
Даже с Лейлы красотой
Соперничать вправе она.
Других соперниц ей нет.
Ей только четырнадцать лет!
Лоб ее светел, чист,
Огонь ее глаз лучист,
Топазы - во взорах Жибек,
Алмазы - в подборах Жибек!
В гребне ее золотом
Мерцает большой аметист;
Трудно держать ушам
Брильянты ее серег;
Смотришь на стан ееСтан ее строен, строг, Словно тот сказочный конь, Чью красоту сберег, Как песню - мечту, сберег В сказках, в преданьях народ.
Никем не целованный рот
Тюльпаном алым цветет.
Улыбчивы губы ее,
Как сахар, зубы ее.
Белое тело ее -
Как чистый, пушистый снег;
Как белой курочки кровь -
Румянец лица Жибек;
Красу ее вновь и вновь,
Покуда ты жив, славословь,
Видавший ее человек!
Как мускулы нара, тверды
Гранаты - груди Жибек;
Посулы страсти в глазах,
В любой причуде Жибек;
Древка секиры круглей
Округлость предплечья Жибек;
Кто слово услышит ее,
Забыть не сможет вовек
Чар сладкоречия Жибек;
Но слово насмешки ее
Острей, чем ножа острие Увидав Кыз- Жибек, Тулеген подумал: «Ну, такой женщины я не только не встречал никогда, но и вообразить не мог, что такие красавицы существуют на свете! Во что бы то ни стало я должен жениться на ней, и надо тут же сказать ей это-уехать, ничего не сказав, не годится. Но как заставишь ее поговорить с тобой? Выбранить? Но ни по красоте ее, ни по знатности это недопустимо. Скажу-ка ей, что нехорошо девушке быть такой своевольной»
Подумав немного, обратился Тулеген к Жибек с таким словом: