Им удалось дойти почти до самого верха без происшествий и почти не вызывав раздражения несоблюдением очереди.
— Эй! Мужик! Может, поможешь? Не шмотки свои спасаем. Провизию везём наверх, — окликнули Кальдура.
Телега, мимо которой они шли, не просто застряла, а почти что утонула в мокром грунте у самых ворот. Вокруг неё копошилось несколько крепких мужчин, но их усилий было явно недостаточно.
— Конечно, — кивнул Кальдур. Улыбка Дукана померкла, он пожал плечами, ничего не сказал и присоединился.
Розари молча встал с ними. Кальдур упёрся, начал качать и толкать. Даже в сокрытом состоянии доспех давал ему толику своей силы. Тяжёло, но телега пошла вверх.
— О! А ты сильный как бык! — крикнул ему извозчик. — Молодец, нам такие тут очень нужны!
— Ты сказал, что вы не вещи свои спасаете, — окликнул его Дукан, обтирая руки об одежды. — От чего спасаете?
— А, батька, не слыхал ещё что ли? Марширует сюда чёрная армия. На днях тут будет. Хош в крепости отсидись, но я бы на твоём месте когти к Соласу рвал, пока есть такая возможность.
— А вы чего сами не рвёте?
— А нам оно надо? Тут наша земля. Никуда с неё не уйдем. Так порешили.
Извозчик махнул им рукой на прощанье, остановился у ворот, показал содержимое телеги и поехал. Сопровождавшие его крестьяне посмотрели вниз со склона, закатали рукава и пошли помогать телегами ниже. Дукан внимательно посмотрел на работу стражника и только потом пошёл вперёд.
— Оружие есть? — спросил стражник.
Дукан отодвинул полу плаща, показал ему меч и кивнул на короткий лук, торчащий из сумки. Стражник посмотрел на Кальдура, но тот лишь покачал головой.
— Сражаться будешь, парень? — спросил второй стражник.
— Если придётся, — абсолютно спокойно ответил Кальдур.
Стражник снова оглядел их, кивнул и освободил проход.
— Там что-нибудь острое и для тебя найдётся. Проходите, — стражник снова оглядел их, кивнул и освободил проход.
Во внутреннем дворе было не протолкнуться. Сзади уже напирала новая телега, гружёная вещами и для вида оружием, которую хозяева настойчиво уговаривали пропустить. С ней пыталась разъехаться выезжающая пустая телега, из которой извозчик не стесняясь крыл всех матом, восклицая, что не успеет вернуться до темноты. В них чуть не врезалась компания бесящихся сорванцов, выбежавших из-за угла, они вынуждены были прижаться к крепостной стене, пропуская отряд стражников, и едва не прошли по головам людей, которые расселись у этой самой стены и уже не собирались искать себе другого места.
После затора у входа дела внутри крепости обстояли не лучше. У стен, старых каменных зданий и разноцветных, словно на рынке в Соласе, шатров сидели и стояли люди всех возрастов, богатые и бедные. Между их пристанищами были протоптаны узенькие тропинки, на которых не всегда могли разойтись даже два человека. Поток людей постоянно перемещался, напоминал бурлящую реку.
Самым большим зданием внутри стен был храм. По ошибке они сначала пошли туда — Дукан искал власть и центр всего происходящего. Ворота храма были открыты настежь. Скамейки были превращены в больничные койки, их ровные ряды уходили вглубь помещения. Раненых и больных было много, части из них приходилось сидеть снаружи. Между ними бегали и хлопотали жрецы, целители и просто неравнодушные. Они обрабатывали раны, кормили несчастных и пытались облегчить их их страдания, но рук им явно не хватало.
— Что такое, Анижа? — спросил Дукан, перехватив её взгляд.
— Я пойду туда, — сказала она устало. — Если будете уходить, найдёте меня здесь.
— Но Анижа… — взмолился Кальдур.
— Нет, парень, — Дукан остановил его жестом. — Пусти её. Дай в себя прийти. Там ей как дома будет.
Дукан пошёл вслед за ней, проводил немного, отстал, остановился у входа в храм и потрепал за рукав солдата с перебинтованной головой и рукой. Спокойный и сосредоточенный взгляд, кинжал на поясе, несколько шрамов на лице и груди выдали в нём человека опытного.
— Эй, солдат! Тут живёшь?
— Да, — сухо ответил раненный. — Больше-то негде особо.
— Видишь вон ту барышню тонюсенькую. Она всегда с платком на руке ходит. Заметил?
— Ну.
— Запомнил её? Платок на руке.
— Ну.
— Присмотри за ней по-братски. Ну, чтоб никто не обижал. А если увидишь такое — найди меня или вот этого смуглого парня с лицом ишака.
— Лады.
— Вот. Возьми, — Дукан снял с пояса и протянул ему свою фляжку. — Крепкая. Много не пей. Только на ночь, чтоб не так больно спать было.
— Спасибо, дед.
— За девчёнкой присмотри. Ещё чего принесу. Лады?
— Ага.
Солдат спокойно спрятал флягу за пазуху и снова слился со стеной. Дукан вернулся к остальным. От бесконечных поток людей, снующих туда-сюда, они встали под защиту небольшого деревца, которое только-только стало обрастать листьями.
— Что ищем? — спросил Кальдур, увидев, как Дукан приподнялся на носках и стал похож на крысу, пытающуюся унюхать вдалеке сыр.
— Командиров этого бедлама. Нужно получить информацию из первых рук.
— Какую?
— Ну например, какого чёрта вообще происходит и что намечается. Можем, конечно, расспросить всех земледелов в округе, которые никогда дальше ворот своих не видели, как ты, но это будет долго. Нашёл, похоже.
Удалённая часть внутреннего двора располагалась на небольшом возвышении, вход туда был огорожен острым забором заостренных брёвен, перевязанных между собой, его охраняли несколько стражников. За забором расположились большие белые шатры, немного подлатанные и грязные, но точь-в-точь, как были у командиров армий, когда служил Кальдур.
Дукан распрямил спину и важной походкой пошёл прямо туда. Розари со скучающе-мертвенным лицом и Кальдур поспешили следом.
— Я бы хотел видеть командиров, — Дукан вытянулся по струнке и отсалютовал стражнику. — Я барон Шевонар, офицер Тайной Службы короны.
— Крыса что ли шпионская? — буркнул стражник, оглядел Дукана с головы до ног. — Тогда тебе точно туда не можно. Там совещание идёт. Не пущаем никакого. Даже шишек столичных. Пшёл прочь.
— Ты не понимаешь, солдат, — тон Дукана стал властным. — Я могу помочь.
— Это ты, дедок, не понимаешь. Мы тут страсть как графобаранов не любим, что всю войну на виллах у себя отсиделись, а со шпионами у нас вообще разговор короткий. В этом месяце уже троих изловили и колесовали. Ты без акцента говоришь, верю, что столичный и из наших. И поэтому даю тебе шанс уйти отсюдова и не показываться в моей видимости, ну скажем, никогда. Потому что если я ещё раз тебя увижу, то кивну вон тем славным парням и они потащат тебя в темницу. Где будут допрашивать и скорее всего прирежут там на всякий, шпион ты или нет. Кем бы ты там ни был, иди-ка ты лучше храм посети, покайся в грехах своих, прощения попроси за крысятничество, и сложи голову, как мужчина, когда сюда ворвутся чёрные. Всё, пшёл нах. Считаю до трёх.
Дукан боролся с ним взглядами, но при цифре три молча развернулся и пошёл назад к Розари.
— Документы бы ему показал, — буркнула Розари ему в спину.
— Документы?! — глаза Дукана полезли наверх, он развернулся, посмотрел в лицо Розари, но вдруг он рассмеялся, а Розари заулыбалась. — Хорошая шутка. Вот мои шпионские документы… Ха. Ну ты даёшь. Надо было ему каким-нибудь сержантом представиться... Ладно. Отойдём подальше отсюда. С какого расстояние сможешь подслушать?
Розари кивком головы показала на сапожника, стоявшего на краю лагеря, в пределах видимости, стучавшего молотком и пытающегося справится с подошвой для сотен сапог, лежавших рядом кучей.
— Понял.
Они подошли к сапожнику, Дукан расстегнул рубаху, выпятил кошель на поясе и сделал совершенно непробиваемое и тупое лицо.