Уныние сидело на огромной высоте, оперевшись на выскочивший из кладки стены кирпичик. Взгляд тёмных глазниц его проникал в самую душу, поднимая из глубин нечто настолько неприятное и склизкое, что не хотелось быть собой, да и вообще быть. По стене вокруг него распространялась чёрная тень, которая игнорировала свет закатного солнца.
Так же как и Улан, Кальдур выдержал этот взгляд. На этом долгом пути он видел многое, и Уныние ни раз брало его за горло, душило и топило. Кто тонул хоть раз, да выбрался, так уже боятся воды не будет.
— Кто если не я?! — заорал вдруг чародей, и голос его был усилен пламенем и волной жара разнёсся по полю сражения. Кальдуру в миг стало тепло и он перестал дрожать. В голову ему пришла странная мысли, и ещё более странным было то, что она смогла отогнать чёрные тучи, насланные Наиром. Кальдур вдруг понял, что внутри у него есть надежда. Не такая, какой бы хотелось победить Наира и не такая, какую бы в нём хотел видеть учитель. Кальдур надеялся, что его бесконечная Битва закончится, он умрёт и больше не будет нужен, и гора, давящая на его плечи, больше не будет давить. Пускай не этой ночью, может быть и не сегодня, может даже и не завтра, но уже совсем скоро. Скоро всё для него закончится, и он будет свободен, не важно, сможет ли он вдохнуть эту свободу или ей будет дышать кто-то за него.
Кальдур вдруг понял, что такое сражение внутри сейчас переживает каждый на поле боя. Но не все могут победить, вокруг слишком много людей. И тех, кто был храбр сердцем и был готов умереть, и тех кто жил в страхе и боялся. А значит, Уныние будет питаться и только прирастать своей силой.
Из подопечных Улана поднялось всего десятеро. Они собрались плотной групкой и побрели к стене. Волны духоты и удушения, бессилия и слабости почти что остановили сражения и им уже никто не мешал. Розари кивнула Улану и шатающейся походкой побрела за ними. Борьба внутри неё всё ещё шла.
Чародей посмотрел на своих подопечных в последний раз и вдруг открыл портал. Жаркий и ярко оранжевый, выжигающий вокруг себя воздух, он объял чародея и открылся рядом с Унынием. Улан схватил Наира за грудки, и сбросил с постамента вниз. У самой земли он снова открыл портал.
И пока они сцепившись летели, Кальдур услышал последние слова и приказ чародея.
— Вот и ты, старый друг. Мы пойдём с тобой туда, где нет ничего, и мы очистимся оба. В сам огонь.
Кальдура качнула, когда волна слабости покинула его тело и разум снова начал становится ясным. Со стены Чёрной Твердыни раздались тревожные крики. Нелепые големы Улана дошли до стены, и вдруг земля ушла у Кальдура из под ног.
Когда он поднялся, пытаясь расслышать что-то через писк в ушах, он столкнулся со сплошной стеной пыли, несущейся в его лицо. Он пытался разглядеть через неё, что случилось, и понял это по крикам радости.
Големов больше не было, как и части стены. Там зияла такая дыра, что туда бы мог протиснуться монодон. И туда уже неслись все силы, что были у Гудреда.
От закатного солнца небо стало красным, а пыли и пепла в воздухе было столько, что было похоже, что настал конец всего сущего. Сквозь писк проступили первые звуки. Вопли потревоженных порождений Мрака.
— Вот теперь иди! — заорал на него Гудред.
Виденье 65. Камень
За мгновение до того как открыть портал к Розари, Кальдур увидел в пыльном облаке вверху какой-то отблеск.
Отшвырнул от себя прочь Гудреда с такой силой, что тот своим телом отбросил остальных офицеров на стражу и сбил их всех с ног. Там где они стояли, и откуда не успел уйти Кальдур разбились сосуды из чёрного стекла, и там, где их содержимое коснулось земли, она зашипела и забурлила.
Где-то слева раздались леденящий душу визги вирмов и проклятия их всадников, и только сейчас Кальдур смог выделить из общего шума и писка в ушах хлопки их тяжёлых крыльев. Не может быть, что они вот так вот точно подгадали момент для атаки на штаб, прикрытые шумом и пылью. Просто слепая удача, и просто повезло, что Кальдур замешкался на мгновение. Если бы его тут не было, армия бы осталась без командования в самый решающий момент.
Его мысли потонули в невероятно раздражающем запахе и странном свисте, который вдруг начал давить на его и так пострадавшие уши. Он весь был в этой чёрной жиже, и металлическая плоть Серой Тени горела и плавилась, и только сейчас он почувствовал внутри себя её крик и захватывающее желание открыть портал в самую глубину холодной Явор.
Кальдур приказал доспеху потерять форму и тут же смахнул большую его часть словно влагу с рукава. Серая Тень, даже избавившись от горящих сегментов, всё равно была в агонии, чувствовала горение даже отделённых своих частей, и не спешила покрывать открытые участки его тела даже тонким слоем новой брони. Тем временем, хлопки тяжёлых крыльев вновь начали приближаться. Вирмы шли на второй заход.
Кальдур уставился в небо, мучительно пытаясь сообразить, как победить неприятного врага. Сзади него уже поднимались командующие и стража, ругаясь и пытаясь оценить ситуацию, они не поняли, что случилось, и ещё не пытались искать укрытие от новой атаки с воздуха. В их шуме Кальдур вдруг различил последовательность звуков, которая вызвала в нём напряжение. Стон ножен, быстрые шаги по направлению к нему, выверенный толчок тела вперёд и скрип кожи сапогов от натуги.
Кальдур развернулся и поймал здоровенный чёрный нож, летевший ему в открытую спину. Черноё волнистое лезвие пропороло кожу через остатки светоносной перчатки, но силы в доспехе осталось достаточно, чтобы второй рукой в мгновение сломать предателю шею. Увидев, что второй ряженый заходит на поднимающегося на ноги Гудреду, Кальдур вырвал из ещё не омертвевшей руки чёрный нож, замахнулся и броском засадил его в позвоночник противнику.
До Гудреда и остальных только начало доходить то, что произошло, они мигом обнажили оружие, растолкали друг друга в стороны и так и замерли, не сводя друг с друга взгляда, ожидая ещё ударов предателей и пытаясь находу разобраться кто из них верен, и кто верным быть перестал.
— Нет! — заорал на них Кальдур. — Всем замереть! Гудред, командуй! Стража нахер с холма! Остальные отошли на десять метров! И мечи, дайте мне свои мечи, живо, мать твою!
Кальдур ворвался в их ряды, растолкал их ещё сильнее в стороны, вырвал два ближайших меча, схватился за их лезвия и приказал доспеху поглотить их и сделать частью себя, чтобы восполнить потери. Нехотя Серая Тень подчинилась. Стража переглянулась, подчинилась приаказу, покидала штандарты команд, вернула оружие в ножны и отошла. Гудред ринулся в кучу раскиданных флагов, пытаясь отыскать тот, что должен был сигнализировать о начале масштабной атаке. Один из офицеров полез ему помогать, остальные не знали что делать. Ещё несколько мечей кинули к ногам Кальдура, но было уже поздно. Хлопки крыльев были у них почти над головой.
— Этот ублюдочный вирм, — приказал Кальдур.
Доспех подчинился, а Серая Тень, ещё толком не отошедшая от удара и не вернувшая слой брони, не успела понять задумку Кальдура.
Чёрная-фиолетовая вспышка разорвала лидера стаи, Кальдур ослеп от его внутренностей и ошмётков и тут же ощутил невесомость и то, что он падает. Он не мог открыть портал в следующего вирма, не видел его и даже примерно не мог предположить, где оказались остальные твари и их наездники, Кальдур даже не понял, смог ли он напугать их и сбить атаку.
— Крылья! Дай мне крылья! — заорал Кальдур на Серую Тень.
Тело его стало меняться, и удары ветра стали ощутимее, он как-то выпрямился в полёте, оказался лицом вниз и увидел, что земля приближается с чудовищной скоростью. Он всё ещё падал, сила доспеха не смогла сделать его птицей, и он едва успел открыть портал туда, где стоял с Гудредом.
Выкатился из него кубарем, тут же вскочил на ноги, оглядываясь затравленно и молясь, чтобы в том месте, где он появился, никого не было. Гудред стоял поодаль и был жив, хоть и бледен. Он смотрел за наступление войск, а у его ног лежал третий предатель, застреленный в спину из арбалета кем-то из верных стражников. Кальдур про себя чертыхнулся. В толпе перепуганных людей все сердца звучали одинаково, и он просто не смог бы вычислить ещё одного предателя.