— Дрока надо вернуть Природе, — сказал он. — Тяжело это сделать на Болоте, но нужно. Он погиб как герой. Дух его всегда останется с нами, он уже вернулся домой.
— Это скверно, Дор, — сказал Хорт, лесовик, который оставался с Соней. — Плохая земля, плохие твари.
Его поддержал Тыр.
— Не хотел бы я, чтобы меня мерзкие змеи сожрали или попловики растащили по кусочкам.
Дор мотнул головой, сказал, угрюмо глядя на Тыра.
— Дух Дрока дома. Ты же это понимаешь. То, что лежит перед нами — кожа, временная оболочка, в которой он жил все это время и которую оставил. Скоро Дрок возродится в другом теле, вернется к нам. А оболочку мы вернем в Природу, отдадим обратно. Ты же знаешь, что так надо.
— Но не на Болоте, Дор!
Дор поднялся.
— Не важно где, мы должны отдать уважение телу. Звери и земля везде одинаковы. Они заберут его, растворят в себе и вернут туда, откуда мы все пришли. У нас нет выбора. Здесь оболочку оставлять нельзя.
Дор кивнул на других лесовиков.
— Что скажут остальные братья? Друт, Бур, Трут?
Друт и Бур согласились молча, встали и склонили головы.
Раненый Трут приподнялся на лежанке, покашлял, сказал тихо с хрипотцой.
— Я видел, как дух Дрока улетел, братья! С ним все хорошо! А это надо убрать отсюда. Это уже не Дрок, неужели же вы не видите? Посмотрите, разве это похоже на нашего веселого, ловкого и сильного Дрока? Ну, посмотрите!
Тыр и Хорт нехотя поднялись, подошли к телу. Мы молча наблюдали за их разговором, не в праве вмешиваться в чужие традиции. Возможно, что-то было здесь дико для нас, цивилизованных людей. Но это была их цивилизация, древняя. И как они решат, так и будет, мы можем это только принять, как данность. Без осуждений.
Я скользнул по мыслям Сони и Анта. Они были разные. Ант считал Дора правым в военном отношении, не время для тонкостей обрядов погребения, когда враги могут в любой момент атаковать. И само погребение «по правилам» — рискованное мероприятие для всех остальных. Соня подходила к этому с медицинской точки зрения. Разлагающийся труп в любом случае — плохое соседство с живыми организмами и от тела нужно избавляться. А уж сама форма захоронения не имела большого значения. Для того в природе и существуют падальщики — бактерии, насекомые, животные — которые похоронят, растворят любое тело в вечности. Природа — она мудрая. Я понимаю Соню, все медики в этом отношении циники. Но истина она вне морали.
— Возьмите его за руку и посмотрите в глаза, — сказал Дор, — и вы почувствуете.
Тыр и Хорт поочередно склонились и сжали вялую мертвую холодную ладонь Дрока. Молодой Тыр одернул свою руку, если бы не шерсть на лице, мы бы увидели, как он побледнел. Подернутые белой пеленой пустые глаза Дрока смотрели в вечность.
— И вы еще скажете, что это наш брат Дрок? — спросил Дор.
Тыр замотал головой, Хорт молча отошел.
Вопрос был решен.
Друт и Бур подняли носилки с телом. Сомневающиеся лесовики помогли им. Провожать брата пошли все гиганты. Даже раненый Трут порывался встать, чтобы проводить друга в последний путь, но сил не хватило. Он бессильно упал обратно, не стараясь скрывать слезы, выступившие на глазах.
— Прощай, брат! — крикнул он вслед уходящим лесовикам. — Возвращайся поскорее! Мы будем скучать по тебе!
Пять гигантских согбенных фигур скрылись медленно в тумане. Мы не пошли с ними. Я только вышел из укрытия, чтобы проверить — не помешает ли им какой-нибудь выродок. Что-то ведь Соня слышала. Но все прошло спокойно.
Когда они возвращались, хлынул дождь. Где-то высоко прогремело, воздух раскололся, задрожал, а потом полилось как из ушата — сплошным потоком. Лесовиков дождь застал по дороге, но они не спешили укрыться, вышли из тумана медленно, склонив головы, оскальзываясь на выпуклых блестящих корнях.
Не обращая на нас внимания, они зашли внутрь укрытия, сели в круг и застыли, словно медитировали. Или молились.
От их больших мокрых тел стало влажно. Но разжигать костер не было необходимости. Ант с помощью своего кристалла не только подогрел питательные брикеты, но и, создал что-то вроде лучин, отломав несколько острых деревянных граней изнутри прохода, воткнул их в землю в центре круга. Они не давали тепла, были больше похожи на поминальные свечи. Эта традиция и мне была близка.
Подогретые брикеты мы съели молча, без аппетита.
За проемом бушевала природа. Ливень поднял уровень болота, вода стала затекать внутрь, мы вынуждены были сесть повыше, прочертив для воды в земле ручей. Вода утекала вглубь Тридуба, жадно впитывалась ожившей землей. Мелкие корешки, как черви, вылезали, ползли к ручью. Снаружи шумело, булькало, журчало, шуршало, скреблось. Я присмотрелся — через пелену дождя гигантские корни лениво задвигались, высовывались тонкие концы кореньев, снова прятались между живыми изогнутыми блестящими бревнами, плавно изгибающимися, как исполинские сонные змеи. Хороший дождь пробудил дремавших монстров. Мы с ужасом наблюдали за этими переплетениями, скрипящими, словно гигантская мясорубка. Не хотел бы я сейчас выйти под дождик — соскользнешь и жернова корней запросто затянут, перемолотят и поглотят, навсегда растворив в сердце Черного Леса. И грохот грозы только усугублял это мрачное настроение.
Дождь еще не кончился, а небо наверху чуть посветлело. На извивающиеся корни в подножии Тридуба легли большие неподвижные тени. Я выглянул за проем и замер в удивлении: ливень прибил туман, и стали видны нижние ветки циклопического дерева. Возникло первое впечатление, что из цилиндрической изрезанной шершавый черной скалы росли обычные в этом лесу деревья, такие же черные, кривые. Но это были ветви Тридуба. Одна из них как раз давала сорокаметровую тень перед нашим временным укрытием. Я даже боялся представить высоту этого дерева-монстра, если у него такие огромные ветви.
Обернулся, чтобы поделиться своим удивлением, и краем глаза заметил впереди в проеме тонкую фигуру. Она отделилась от стены, тихо и спокойно скрылась в темноте.
Я тут же просканировал окружность через Рентген, но ничего не увидел. Не было никого! Вообще никакого движения.
Это значит, либо я увидел одного из друидов, которые навели на нас морок, и мы их попросту не видим.
Либо у меня с головой что-то не то, мерещится всякое…
Глава 18. Перезагрузка
Я решил догнать незнакомца, побежал по изломанному проходу, крикнув на ходу.
— Я сейчас!
Ант удивленно сказал.
— Что, приспичило?
Я ничего не ответил. На ходу думал, какое оружие применить к незнакомцу — ружье или мачете. По фигуре это был точно не зеленый выродок, слишком высокий и худой. Если не друид, то какой-то новый вид. Интерес преобладал над осторожностью. Я мчался по коридору с максимальной скоростью, рискуя ободрать плечи об острые выступы. Расщелина была без ответвлений, незнакомец не мог свернуть куда-то в сторону, я надеялся нагнать его в ближайшие секунды. Но беглец был живчиком, не уступавшим мне по скорости.
За очередным поворотом расщелина раздваивалась.
Я встал, заметался взглядом в два прохода. Куда же он побежал? Ни один мой навык не работал по отношению к этому призраку. Я увидел скопление червей чуть выше и правее, вдали слева копошились приземистые фигуры выродков. Но они меня сейчас не интересовали. Мне нужен был только этот худой и длинный. Все чувства обострились, даже зазвенело в голове от напряжения.
Легкий шорох раздался справа в расщелине. Ага! Вот ты где!
Не раздумывая, я побежал в правый проход.
Тень мелькнула впереди.
Или мне опять показалось?
Я прибавил скорости, ствол ружья направил вперед, палец на курке.
И через несколько метров этим стволом я со всего ходу воткнулся в тупик. Едва лоб не расшиб.
Тупик? Как же так?
Я пошарил руками по стенкам, посмотрел наверх. Своды расщелины сходились наверху метрах в трех, но никаких щелей не просматривалось. Что же это такое? Заморочил меня друид?
Я отдышался, опустил ружье, закинул за спину. В руке зажал рукоятку мачете. Бездумно или интуитивно, но я медленно двинулся в обратную сторону, надрезая стенки расщелины. Шаг — справа чиркнул, еще шаг — слева. Мачете оставлял хорошие такие царапины на иссохших внутренностях дерева. Шаг, шаг, шаг — я приближался к развилке. И неожиданно, после очередного надреза, я услышал тихий выдох: «уфф». Часть стенки шевельнулась, отделилась, две конечности, отдаленно напоминающие руки, согнулись в локтях, прижали к ране на груди. От стены, шатнувшись, отделилась человекоподобная фигура — расставленные тонкие ноги, длинное туловище, покатые плечи, узкая вытянутая голова. Все какое-то искривленное, несимметричное, угловатое. Это нечто напоминало кривую двухметровую корягу. За живое существо выдавали два близко посаженных светящихся зеленых глаза, устремленных на меня сверху вниз.