Махнув рукой на инцидент, непроизвольно и незамеченно успевший подтолкнуть к выходу из шаткого догорающего равновесия, он просто забил.
И забыл.
До тех злополучных пор, пока чертов «Лорд» не отыскал в себе наглость объявиться и во второй настораживающий раз.
๖ۣۣۜL๖ۣۣۜT๖ۣۣۜS
Когда Алоис вернулся домой на следующий день — снова беззонтично промокший и по самый загривок замерзший, — по инерции возвращая жизнь единственно пригретой уснувшей технике, то обнаружил, что зеленый цвет обезьяньей программы уже вовсю шаманился, прыгал и горел, в нетерпении желая донести до невольного адресата очередное нежданное послание.
Юноша старательно и долго то игнорировал, бродил вслепую по Сети, так и не став тем, кто мог подыскать в её просторах достаточно увлекающее и занимающее занятие.
В конце концов, отказавшись от монотонной музыки, мысленно проблевавшись от бесконечных кошачьих морд и сморщенных розовых задниц, невольно начитавшись потрясающего — в самом дерьмовейшем смысле — человеческого говна, обволакивающего очередной инквизицией всех «пидоров» и «негров-аутистов», всё-таки кликнул покорной мышью на диалоговое окно, обнаружив там пафосно-настырное:
«Лорд попивает безвкусный кофе и дожидается преддверия прекрасной любви.
Чем занимаешься ты?»
Алоис, прочитав эту гребаную невразумительную поебень, угрюмо нахмурился, сам с собой покуксился и наморщил спрятанный под челкой лоб, после чего, не понимая, что за дьявольщина здесь с ним творится, с остервенением тыкнул на кнопку удаления этой сраной односторонней переписки, собравшей в себя уже целых два ненужных сообщения…
Чтобы через несколько секунд обнаружить сообщение новое:
«Я натолкнулся на удивительно молчаливое создание или у тебя что-нибудь стряслось, безымянный Кот?»
От этого, последнего, раздражение внутри не просто вспыхнуло или пробудилось, а заскреблось о внутренние стенки загнутыми серпцовыми когтями, умоляя его выпустить и позволить кого-нибудь задрать.
Еще бы, черти всё дери! Еще бы оно не заскреблось, когда всё последнее время его только и пытались, что вытолкнуть наружу, а Алоис просто-напросто старался никого не трогать и быть никем не тронутым сам!
Он не хотел говорить с этим человеком, но, вопреки спутанному стравленному клубку, сплетенному из сумасшедших обрывающихся мыслей, зачем-то потянулся к клавиатуре и написал скупое и предупреждающе-недовольное:
«Не ваше дело. Отъебитесь и идите в чертову жопу».
Обезьяна доставила сообщение с задумчивым торможением ползающего по проводам сбоящего интернета, удивленно почесала в плешивом механическим затылке.
Ответа, конечно же, не последовало, и Алоис, с одной стороны удовлетворенный, но с другой — какой-то и почему-то… расстроенный… с озлобленным фырканьем отвернулся от залитого люминесцентом экрана, попутно пытаясь взять в толк, отчего испытывает эту вот непривычную забившуюся пустоту; с какого хрена ему хотеть общаться с каким-то там Лордом, нагрянувшим то ли в шутку, то ли в издевку, то ли по пьяни, то ли вообще непонятно для чего и куда?
Запоздало в голове зашевелилась подозрительная и по-своему параноидальная догадка, зиждущаяся на том единственном человеке, у которого существовал его чертов многозначно-циферный номер…
Но прежде, чем он успел как следует ту развернуть и осмыслить, на экране появилось еще одно невозмутимое сообщение:
«Тебя что, собачка за голову укусила?»
А потом, не позволяя даже прийти в себя, еще одно:
«Впрочем, я понял. Просто Кот мне достался изумительно неразговорчивый и неприрученный. Я прав?»
Алоис только потянулся к клавиатуре, Алоис ничего не успевал соображать, а Лорд, явно срывая с происходящего немалую долю больного ублюдского удовольствия, продолжал и продолжал свой сумасшедший балаган:
«Но так даже любопытнее. Что за интерес иметь дело с прирученными Котами? Они ведь наверняка уже кому-нибудь принадлежат».
Алоису становилось дурно. Алоис, напрочь лишенный такого вот третьесортного чувства сомнительного юмора, абсолютно и совершенно не понимал.
Не читая больше ничего, он быстро, как мог, написал то единственное, что еще оставалось пульсировать в голове, имея хоть какое-то — торопливо стирающееся и разлагающееся по ветру, но всё-таки — значение:
«При чём тут эти гребаные коты? С вами самим-то всё в порядке? Я про душевное здоровье, в смысле».
Он ненавидел все эти смайлы, скобочки и прочую дрянь хохочущих да реснитчатых фиалковых девочек, а потому даже испытал некоторое незатейливое удовлетворение, когда вместо пухлых желтых рож или вороха невразумительных закорючек Лорд выразил свое веселье всего-навсего банальным и дурным, но зато не таким уж и раздражающим:
«Ха-ха-ха!
Так ты всё же умеешь, оказывается, и относительно по-спокойному говорить?
И с чувством юмора у тебя всё в порядке, я погляжу.
Правда вот со вниманием не очень.
Ну или с памятью.
Хотя это дела поправимые и маловажные».
Алоис недоуменно постучал пальцами по столешнице, но ответ получил прежде, чем успел о том хоть косвенно спросить:
«Пусть Кот посмотрит на свое сетевое имя и поймет, о чём Лорд толкует».
Юноша, так ни черта и не взявший в толк, сделал то, что ему предлагали, впервые вообще обратив внимание на ускользающую постоянно надпись, что значилась жирными, но мелкими пестрыми буковками на месте его собственного имени.
Подслеповато прищурился.
Серея и мрачнея лицом, обнаружил там не что иное, как злополучное — «Кот».
Треклятый сраный Кот!
«Ну что, Кот вспомнил теперь? У него действительно плохая память или просто неудачный день, м-м-м?»
Алоис чувствовал себя настолько злобным, обманутым и растерянным одновременно, что, не имея привычки никому ничего рассказывать, сохраняя обычный набор «неприятности-проблемы-дрянь» строго при себе, взял и написал это потерянное, ни к кому и никуда в целом не обращенное:
«Оно не мое. Я никогда бы не выбрал такое тупое прозвище».
«Правда? А чьё же тогда? С тобой еще кто-то живет, кто и решил вот так подшутить? Или это загадочное создание, с которым я имею честь говорить, просто заглянуло на чужой огонек?»
Пальцы потянулись к клавиатуре теперь уже добровольно, но в последний момент замерли, дрогнули, подчиняясь новому зябкому ощущению, за которым мальчишка вдруг осознал, что и без того говорит слишком много того, чего говорить первому встречному не должен был, да только вот, покусав губы и поерзав на неудобном кресле, тяжело и устало от собственной придушивающей упертости выдохнув, всё-таки набрал:
«Вы всегда будете попадать ко мне, если продолжите сюда лезть. Поэтому советую не лезть. Я не тот… Кот, которого вы там ищете».
«А вот я с тобой не согласен…»
Это, последнее, настолько потрясло и настолько не связалось с привыклым Блуму миропониманием, что он, против воли подчинившись навязываемой чужой игре, снова не сдержал порыва, снова притронулся к отзывчивым клавишам приноровившимися беглыми подушками:
«Вы это о чём еще?»
Лорд откликнулся не сразу. Зато когда откликнулся — настроение его заметным образом переменилось, переходя с жеманно-напыщенного, притворно-наигранного на куда более…
Спокойное?
Настоящее?
Еще более… непонятное и не способное уложиться в голове…?
Проведя с проклятым Леоном почти целостный запятнанный год этих вот совместных вечеров у монитора, Алоис каким-то непостижимым образом научился перехватывать чужое завиртуаленное настроение куда как острее и быстрее, нежели делал это рядом с живыми людьми, которых предпочитал не видеть, не чуять и не перехватывать.