Сергей готов был биться головой о стену. Он смотрел на Лизу с растерянностью, а она на него — всепрощающе. От такого взгляда болела душа. Юноша не знал, что делать. Отбросив мучительные мысли, он повиновался спонтанному порыву и подхватил девочку на руки вместе с одеялом, будто она была легка, как пушинка. Лиза ахнула от удивления и закрыла голову одеялом, когда он понёс её прочь из комнаты, а потом по коридору, на улицу.
— Куда вы несёте меня? — раздался голос из-под одеяла.
— У нас по плану вечерняя прогулка! — ответил Сергей. — Неужели ты забыла? Не позволять же такому пустяку, как неспособность ходить, нарушать наши священные традиции!
Лиза опустила одеяло до подбородка и, наконец-то, лучезарно улыбнулась.
— Вы так говорите, что я чувствую себя совершенно живой и счастливой.
Сергей не удержался: крепче прижал её к себе и поцеловал в лоб. Девочка засмеялась звонко, будто внутри неё зазвенели колокольчики.
Сергей нёс Лизу до их скамейки у вишни и усадил её подле себя. Она куталась в одеяло, смотрела то на дерево, то на юношу, и чувствовала себя совершенно спокойной в этой тишине, нарушаемой лишь звуком чужого дыхания и колыханием листьев вишни на ветру.
***
Когда Алексей проснулся, он вдруг понял, что видел перед собой Сергей, едва пришёл в сознание. За окном и в комнате была темнота, но нежным чертам лица и бронзовому сиянию глаз, которые Алексей только что видел во сне, казалось, не было дела до этого. Он чётко видел лицо Сергея, нависшее над его собственным.
— Почему вы не спите? — шёпотом спросил Алексей и попытался перевернуться на бок, но обнаружил, что прижат к матрацу чужой грудью. От такой близости ему вдруг стало страшно неудобно.
— Знал, что вы вот-вот проснётесь и будете всю ночь лежать, глядя в стену. — улыбнулся Сергей и освободил личное пространство юноши, оставшись сидеть на краю его кровати. — Не пожелал вам такой участи, вот и дождался. Я придумал, чем заняться.
Алексей чувствовал, что краснеет.
— Спасибо, Сергей.
— Не за что. Надевайте обувь и давайте мне руку.
Алексей сделал, как ему сказали, а потом протянул ладонь вперёд, навстречу чужой, и юношу потащили по направлению к окну.
Сергей остановился у деревянной рамы и окно, еле слышно скрипнув, распахнулось, стоило ему стянуть тонкую веревку, связывающую две ручки. Оба выбрались наружу и закрыли окно с обратной стороны.
Сергей обернулся и принялся приглаживать растрёпанные волосы Алексея, сильно оскорбляющие эстетические чувства, что стало заметно при лунном свете. Двое зашагали по дорогой сердцу дорожке к вишне, ставшей любимым пристанищем. Сергей лёг на траву и демонстративно сдвинулся в сторону, приглашая Алексея присоединиться.
— Простудимся же, Сергей, — произнёс тот, — и умрём.
— Как хотите, — ответил Сергей и закинул ногу на ногу. — Однако я предпочту умереть под звёздным небом, чем слоняться без дела по этому месту, всё глубже и глубже погружаясь в размышления о том, как скоро меня настигнет смерть.
Алексей возвёл глаза к небу и лёг под дерево, плотно прижавшись к чужому боку. Сергей усмехнулся. Спустя несколько секунд молчания он заговорил:
— Я и не думал, что в этой глуши может быть так прекрасно. Глупо, но я почти не видел звёзд дома: там огромные деревья перекрывают вид из окна. А здесь небо предстаёт тем бездонным океаном, каким является. В подобные моменты я перестаю переживать, и все мои противоречащие друг другу теории складываются в одну, самую маловероятную, но вместе с тем именно в неё мне хочется верить.
— Что это за теория? — поинтересовался Алексей.
— Что Вселенная ни живая, ни мёртвая, что жизнь — иллюзия, а смерти нет, что душа — нечто простое и совершенно волшебное.
Юноша решительно не понимал слов Сергея. Тот прочитал это по его взгляду и продолжил:
— Вселенная пронизана нитями, которые учёные найдут нескоро, и на них нанизаны наши души. Образно, конечно. И в этой огромной вселенной твоя душа будет существовать всегда. А если нет, то это неважно. Просто смотри на это огромное небо и будь благодарен лишь за то, что можешь видеть эту красоту, не думая о том, что было перед этим.
— То есть, души могут быть предназначенными друг другу самой Вселенной? — осенило Алексея, и он приподнялся на локте, внимательно глядя в карие глаза.
— Да. Что, если это высший замысел, но настолько высший, что мы никогда не сможем постигнуть его, а лишь восхититься тем, что он есть? Что каждая жизнь — элемент мозаики, а родственные души — подходящие друг другу элементы. И что, если правда религии лишь в том, что одни души нетленны? Что две родные души однажды станут одной, или же, сплетясь, будут блуждать меж облаков. А, может быть, мы целую вечность путешествуем из тела в тело? И если двум душам не повезло оказаться одного пола, нужно лишь подождать следующей жизни, в которой досадная ошибка будет исправлена.
Алексей слушал Сергея, наклоняясь всё ближе и ближе к нему. Какая-то неведомая сила тянула его, словно сама его душа тянулась к другой, слушая эти речи, шепча «Да!», умоляя скорее дать двум душам соприкоснуться…
— Я достоин несчастий, — вдруг произнёс Сергей, и Алексей остановился, когда сила, притягивающая его, сменилась ледяным холодом, и весь свет исчез из глаз юноши.
— Почему? Что произошло?
— Лизавета больше не может ходить. У неё не двигаются ноги.
Алексей был шокирован такой новостью.
— Боже, какая беда! — произнёс он сдавленным голосом. — Но в чём ваша вина?
— Ей говорили, что это временно, но она им не верит. Она знает, что, отняв ноги, к ней приблизилась смерть. Я совершил непростительный поступок: уподобил ребёнка себе. В ней я теперь вижу ту же боль, что и в собственном отражении в зеркале.
Алексей не знал, что ответить на это. Не мог ведь он сказать, что всё сказано правильно, и Сергей совершил поступок жестокосердного человека, коим он, однако, не является.
— Знаете, Сергей, я оставляю это на вашей совести. Но в ваше оправдание скажу, что вы поступили смело, потому что горькая правда пугает всех, кроме вас. Вы бесстрашно пытаетесь приручить её, и только Богу решать, стоила ли Истина боли девочки.
Из мутных глаз Сергея выкатились слёзы, гневные, скупые, горькие.
— Порою я не понимал судьбу за то, что она такие разные вещи не подарила мне, но подарила Лизе. А теперь сам отнял у ребёнка то, что жизнь отняла у меня. Я чудовище. Если бы в моих силах было подарить ей то, что способно скрасить её жизнь!
— Может быть, шанс и появится. Просто смотрите внимательно, чтобы не упустить его, — ответил Алексей.
Сергей чувствовал себя ужасным человеком, но при этом жалким и беззащитным. Он неосознанно увеличил расстояние между собой и Алексеем, который будто обжигал его светлым огоньком своей чистейшей души. Почувствовав это, тот не стал говорить ничего обнадёживающего, но накрыл чужую руку своей, чтобы дать понять, что он всё понимает и будет рядом, если Небеса ополчатся против Сергея.
Сергей, почувствовав тепло руки Алексея, вдруг успокоился, и ему показалось, что даже ветер вдруг стал теплее. Он поднялся на локте и приблизился к юноше.
— Сколько из тех, кого вы целовали, заставляли вас чувствовать любовь? — спросил Сергей, смотря ему прямо в глаза.
— Я всегда думал, что каждый из них, — ответил Алексей. — Но, если ни один из них не был моей родственной душой, то, наверное, никто.
— Зачем?! — вспыхнул Сергей. — Зачем вы так рассуждаете? Почему вы веришь, что метки всегда ставятся правильно и исчезают из-за правильных людей? Вдруг среди тех, кого вы бросили, как неподходящего, был тот самый человек?