— Мы в Баку, в Баку! — кричал ему прямо в ухо один из помощников.
Эти и многие другие факты жизни Брежнева и его окружения были хорошо известны среди больших и малых функционеров, журналистов, особенно центральной прессы. А в народе никогда еще не рождалось столько злых анекдотов о первом лице в государстве. Тем более знали мельчайшие подробности жизни лидера те, кто приложил руку к созданию воспоминаний Л. И. Брежнева. Поднятая вокруг них шумиха в печати напоминает разве что восторженные отклики по поводу «теоретической» работы Сталина «Марксизм и вопросы языкознания», о которой поется в лагерной песне: «Товарищ Сталин, вы большой ученый, в языкознаньи знаете вы толк…»
Вспомним, что автор «Малой земли», «Возрождения», «Целины» и других воспоминаний не любил читать, а тем более писать. Неделями на спецдачах большие группы крупных специалистов по вопросам внутренней и внешней политики составляли для него доклады и речи. Дирижером будущих мемуаров стал ответственный работник ЦК КПСС, а ныне посол в заморской державе. Для приличия книги создавались поочередно. А исполнители… Их не пришлось уговаривать. Магическая фраза: «Вы будете щедро вознаграждены», отодвинула в сторону такие девальвированные к тому времени в обществе понятия, как честь, совесть, достоинство. Их командировали в отдаленные от Москвы районы прежней работы лидера, где будущие «соавторы» неделями подбирали фактуру, находясь под доброжелательной опекой первых лиц области или республики. Кунаева, например, в Казахстане. Затем много недель «отписывались» по домам. С сохранением зарплаты, разумеется. Верстку одной из будущих книг «трилогии» мне довелось даже полистать. «Ты второй читатель», — сказал мне автор-литзаписчик. «А кто первый?» — «Я, конечно», — откликнулся он горделиво. А затем верстку повезли в Крым, где отдыхал Л. И. Брежнев. «Всего два слова поправил», — комментировал мой прежний коллега.
Миллионы телезрителей в 1980 году стали свидетелями грандиозного шоу: вручение Л. И. Брежневу в Кремле за выпущенные миллионными тиражами книги и «неустанную борьбу за мир» Ленинской премии. А я наблюдал за литзаписчиками хозяина торжества, которые сидели в 7-м или 8-м ряду, напряженно вслушиваясь. Еще бы, им пообещали, что сам упомянет об их помощи. А со сцены потоком лилась на головы присутствующих паточная река. Сверкая Золотой Звездой, глава писательского корпуса Г. Марков взволнованно утверждал, что «по популярности, по влиянию на читательские массы, на их сознание книги не имеют себе равных…». Неловко, стыдно даже читать хвалебные речи (все они напечатаны в центральных газетах). А потом выступил «автор», поблагодарил литераторов «за добрые отклики»: «…если выкрою время, если сумею, то записки продолжу. Считайте, что награду, врученную мне сегодня, я рассматриваю и как напутствие на будущее». Тут уж тяжеленные люстры звякнули от бурных аплодисментов. Уместно вспомнить, что ровно за год до присуждения Брежневу Ленинской премии другого лауреата, М. Ростроповича, вместе с Г. Вишневской — их имена вошли в историю мировой культуры — лишили гражданства СССР, званий народных артистов страны, всех правительственных наград. Газеты называли их «духовными перерожденцами». Их письма Брежневу о допущенной жестокой несправедливости остались без ответа.
Литзаписчики, так их правильнее будет называть, с кислыми лицами расходились с торжества. Как же, остались безымянными. Их фамилии вы не увидите ни на одной книге, ни в одной рецензии, ни в гонорарных ведомостях. Хотя только Политиздат выплатил Л. И. Брежневу почти полмиллиона рублей.[4] И нет, наверное, такого издательства в стране, которое, отодвинув в дальний ящик своих авторов, не поспешило бы напечатать великими тиражами воспоминания.
Ныне литзаписчики рады, что остались в тени. Но… с ними щедро рассчитались — кому орден, кому квартиру, кому собрание своих сочинений. Как говорят в народе, замазали рты. Изображу эпизод, который лишний раз свидетельствует об уровне нравственности этих исполнителей «социального заказа».
На улице случайно встретились двое из них, писатель и журналист, знакомые уже много лет. «Послушай, ты не собираешься написать правду, как создавалась..?» — спросил журналист, называя одну из книг трилогии. «Да ты что? — искренне удивился писатель. — Я к этому грязному делу никакого отношения не имею».
А разговаривали, заметьте, вдвоем на улице, без свидетелей. Уточним: сразу же после выхода трилогии была создана комиссия, которая затребовала у исполнителей все черновые записи для уничтожения. Докажите-де теперь, кто автор, а кто самозванец.
Но все тайное, как известно, со временем становится явным. На недавней встрече редколлегии еженедельника «Совершенно секретно» с читателями в столичном Дворце культуры «Меридиан» публично названы фамилии литзаписчиков брежневских мемуаров — А. Сахнин, А. Мурзин, А. Аграновский.
Известный педагог В. А. Сухомлинский называл лицемерие, угодничество, приспособленчество «многоликим злом», призывал быть непримиримым к нему. Но более тревожат мысли о «звездной болезни» лидеров партии, высших государственных сановников. Сколько толстенных сборников их речей, всякого рода трудов — от теоретических до мемуаров — ушло в макулатуру! Что же это, хроническая болезнь? Выходит, что так.
Пример тому — желание очередного лидера партии К. У. Черненко отметиться вступлением в высокую должность печатным трудом. А поводом послужило посещение московского завода «Серп и молот». Знаю об этом, что называется, из первых рук. Лично мне предложили срочно написать книгу объемом в 10 печатных листов об облагодетельствованном кратким визитом заводском коллективе. Пояснив: «Есть пожелание сверху доверить такую работу правдисту». На тех же, замечу, условиях — с отрывом от работы, но с сохранением зарплаты. Не раздумывая, отказался. Не такая уж и заслуга, но, честно говоря, с большим удовлетворением об этом вспоминаю.
Правда, К. У. Черненко брал «планку» поскромнее — всего лишь эпизод своей жизни. Но кто знает, куда бы завели его честолюбивые устремления…
Так хочется верить, что новые лидеры партии удержатся от соблазна преподнести народу кладезь премудрости в виде собственного жития. Да еще с эксплуатацией чужих мозгов.
Московская правда. 1990. 13 мая
Разрядка и новый виток «холодной войны»
Андрей Громыко
Кое-что о периоде застоя
В связи с освобождением Хрущева с занимаемых им постов в печати иногда появляются разного рода домыслы, касающиеся событий того времени. Говорят, что Брежнев чуть ли не сам себя навязывал Центральному Комитету партии кандидатом на пост Первого секретаря ее ЦК. Это неправда. Настроение у ЦК по поводу того, чтобы на этот пост избрать Брежнева, было общим. Именно общим. Безусловно, таким было и мнение Политбюро.
Брежнев не выказывал желания делать сообщение о Хрущеве и вносить предложение о его освобождении на Пленум ЦК партии. Даже возражал против этого. Было общее мнение, что с таким сообщением и соответствующим предложением выступит Суслов. Это он и сделал… У меня никогда не было сомнений, как и у других членов ЦК, членов Политбюро того периода, что Брежнев — деятель, приверженный политической линии, выработанной после XX съезда КПСС. Допускаю, что я знал не все стороны его деятельности, но ее основные направления ни ЦК КПСС в целом, ни Политбюро под вопрос не ставили.
И все же прежде всего заслуживает внимания то, что в течение нескольких последних лет он работал, будучи уже больным. Правда, он этого не афишировал. И даже скрывал. Однажды Ю. В. Андропов и я договорились намекнуть Брежневу:
— Не следует ли вам как-то поберечь свое здоровье? Если ему не уделить должного внимания, то это может быть связано с большой опасностью.
Конечно, намек выглядел прозрачным, хотя и поставлен был, как нам казалось, с должным тактом.
Брежнев в ответ просто промолчал, а затем перешел к разговору на другие темы.
4
Цифра, приведенная автором, неточна. Л. И. Брежневу было выплачено Политиздатом 179 281 руб. Ред.