Большую часть его вещей бросили в экипаже, меньшую сложили в сумку и вручили хозяину. На последнем привале Его Высочество переоделся в неприметную кожаную куртку, плотные штаны и сапоги на шнуровке, подаренные магом - у него было сходное телосложение, разве что немного шире в плечах.
Наемники приготовились уходить, и господин Кливейн, обменявшись последним рукопожатием с принцем, уточнил:
- Ты не передумал?
- Нет, - решительно ответил Уильям.
Старый гном деловито кивнул и, не прощаясь, пошел прочь. За ним последовал Тхей, а Кельвет коротко взлохматил волосы Его Высочества, прежде чем отвернуться и бросить его на границе чужих владений.
Светало. Птицы продолжали вопить, будто их заживо кто-то резал. Над кронами дубов едва заметно что-то блеснуло, и юноша подался вперед, почти уверенный, что на мгновение увидел витраж, но лес опять укрылся чернильной темнотой, и тени ветвей настоящими чудовищами легли на землю.
Делать нечего: Уильяму самому пришла в голову навязчивая идея, что драконы - лучшая альтернатива приемной матери. Помявшись на опушке, он заметил звериную тропу, уводившую в чащу, и неторопливо побрел по ней, не убирая ладони с рукояти меча. Конечно, ему еще не приходилось убивать животных, но если понадобится - он ударит любого, без сомнений и колебаний.
Рассвет потихоньку выкрасил небо в мягкие розовые тона, но плотно сомкнутые ветки пропускали только малую их долю, и Его Высочество тонул во мраке, словно в озере. Порой поблизости что-то загадочно шелестело, но, стоило принцу обнажить меч, как источник шелеста пропадал или благоразумно шелестел в ином направлении, неплохо понимая, чем ему грозит смертоносное стальное лезвие.
Лук со снятой тетивой бил Уильяма по лопаткам, но избавиться от него юноша не рискнул. Мало ли что. Драконы, они могут быть где угодно, а у него рано или поздно исчерпается провизия, и охота станет единственным шансом выжить. К сожалению, она не входила в список развлечений, рекомендованных молодому принцу, но Уильям верил в свои способности и считал, что если, к примеру, дикий кабан для него - сильнейший противник, то кролика или зайца он как-нибудь победит. И разве это не ему случалось теснить к распахнутому окну людей, которые влезли в его покои посреди ночи? На одном фехтовании далеко не упрыгаешь, иногда надо проявлять жестокость - без нее, как правило, среди человеческого рода не протянешь и месяца...
Уильям шел, Драконий Лес не заканчивался. Оно и понятно, покрытая деревьями, кустарниками и высокой травой земля занимала весь центр обитаемого континента, вплотную подходя к любому из королевств. Из него можно было выйти и к перевалам Талайны, и к рыцарскому посту Этвизы, и к зеленым холмам Саберны, и к эльфийским владениям, и к тихому герцогству Вилейн.
Ели, дубы, каштаны, белые призраки берез, шиповник, терновник и полынь, чей запах висел повсюду, будто покрывало, медленно сменяли друг друга. Крупные полосатые пауки болтались повсюду, недовольно подергиваясь, когда их касался теплый солнечный свет. Белые мыши бегали туда-сюда, полускрытые голубой травой. Белки - или кто-то, кто весьма на них походил, - метались по раскидистым кронам, роняя то орехи, то желуди, то куски древесной коры.
К полудню лес перестал выглядеть таким уж враждебным, а тропа вывела Уильяма к узкому, но чистому ручью, радостно звеневшему по камням. Его Высочество тут же нарек его появление знаком судьбы, уселся на траву и принялся жевать бутерброды.
Одинокий волк, серый с проплешинами, выглянул из-под куста. Юноша выхватил из ножен меч, при этом рассыпав на себя хлебные крошки. Зверь посмотрел на него, как на идиота, и медленно убрался восвояси, припадая на левую переднюю лапу. Его хвост, увешанный репьями и перепачканный кровью, оскорбленно качнулся.
Перекусив, Уильям продолжил путь. Увы, но тропа не пожелала и дальше быть его проводницей, обрываясь ручьем, и он двинулся прямо в непролазные дебри, уверенный, что любую ветку можно отодвинуть, а в крайнем случае - срубить.
Это стало роковой ошибкой. Тхей всю дорогу от столицы пытался объяснить Его Высочеству, как следует передвигаться по лесу, но, увлеченный своим обществом, тишиной, спокойствием и равнодушием ко всему, Уильям напрочь позабыл его наставления. Драконьи владения большие, куда именно идти - не понятно, так какая разница, идти в это самое непонятное по тропе или без нее?
Время от времени юноша поднимал голову и внимательно изучал положение солнца. Потом солнце начало клониться к закату, и он впервые запаниковал.
Поблизости не было ни следа чужого присутствия, если не учитывать все тех же мышей, белок и птиц, отчаянно орущих вдали. Постепенно передвигаясь к югу, Уильям их намеренно обходил, но тоскливый, полный первобытного страха звук влиял на него, как влияет планомерное падение капель на единственного пленника подземной камеры.
Миновал закат, и птицы умолкли, но теперь давить на принца начали насекомые. Шелест многочисленных лапок, сердитое клацанье жвал, треск хитиновых панцирей под ногами - они довели его до того, что, не выдержав, юноша рванулся прочь и зажег факел, прихваченный у наемников. Тхей, вроде бы, упоминал, что злоупотреблять им не следует - бывает, что огонь в темноте ночи привлекает совсем не тех, кого ты хотел бы встретить, - но Уильяму было так страшно, что он снова пренебрег советами колдуна и поступил по-своему.
До утра он дрожал, как осиновый лист, и ни разу не сомкнул веки. Да что там, он и моргать опасался - вдруг, пока жертва слепа и беспомощна, из укрытия вылезет огромная сороконожка и попробует его съесть? Или, еще хуже, колоссальный паук впрыснет в его тело яд, тем самым приготовив аппетитный суп из чужих внутренностей, а потом хладнокровно высосет...
Уильям похолодел и укусил себя за палец, чтобы не завопить. Страх, почти осязаемый, крепкий и беспощадный, едва не заставил его сорваться с места и убежать.
Белая красноглазая мышь вскарабкалась на сапог принца и вопросительно пискнула. Юноша протянул руку и осторожно ее погладил. Мышь была и в сотни раз не такой страшной, как пауки и сороконожки. К его удивлению, она подалась навстречу, принимая ласку и надеясь ее продлить - словно кто-то каждый день приходил сюда, чтобы погладить и убаюкать маленьких зверьков.