Колоссальное помещение, украшенное фресками, было погружено в полумрак. Очередной уверенный щелчок пальцами, и пыль пристыженно убралась, а свечи в канделябрах у колонн - зажглись. Неторопливые шаги Эса порождали эхо, и оно бродило из угла в угол, слепо натыкаясь на стены.
Королева Талайны любила, когда на фресках изображали Богов, ангелят и небесное царство, предназначенное для погибших людей, откуда они посматривают на живых, чтобы убедиться - их потомки не становятся причинами известных бед. А король Драконьего Леса - потемневший от времени, высохший скелет на троне, - любил море. И оно окружало его, как диковинная защита от любых невзгод - вторая после армии народа хайли, бессмертной, сильной, бесконечно верной. Синий, голубой и белый цвета причудливо переплетались, образуя волны, к ним примешивался черный и серый, изображая дельфинов, китов, мелких беспокойных рыбешек и далекие силуэты кораблей - чудесных кораблей архипелага Эсвиан, изящных и смертоносных, словно стилет, спрятанный в рукаве убийцы...
На спинке трона печально поблескивали сапфиры, оправленные в золото. Их тоже затянуло пылью, и нынешний хозяин замка вытер ее изодранным рукавом. Камни посветлели, но не перестали нагонять на него тоску - лишенные короля, запертые посреди погибшего леса, где отныне жили только зайцы, медведи и прочая неразумная живность.
Книга, прихваченная светловолосым парнем со стола в башне, вкрадчиво зашелестела страницами. Ее содержимое Эс едва ли не выучил, то и дело пролистывая главы, написанные древним, как мир, языком народа хайли. Сперва он надеялся, что скелет короля восстанет и вновь наденет корону, но шли годы, а венценосный мертвец был по-прежнему неподвижным и равнодушным, словно камень. Тогда нынешний хозяин замка решил, что необходимо найти нового короля, но хайли уснули вместе со своим лесом, а в людях не было и десятой доли волшебной крови, протекавшей в жилах у создателей твердыни Льяно.
Достигнув ступеней у трона, Эс почтительно поклонился - от маленьких драконов требовали уважения к мертвым, и оно въедалось в их повадки так прочно, словно его заложила туда природа. К примеру, образ матери из разума светловолосого парня давно стерся, но законы, озвученные ее голосом, упорно жили.
С тех пор, как он прочитал книгу лесного народа, у него появилась традиция: бормотать, словно молитву, какой-нибудь определенный фрагмент, чтобы мертвому королю было не так скучно сидеть в одиночестве. Поразмыслив, он спрятал древний фолиант за пазуху и монотонно зачастил:
- И стали они прекрасны, как лунный свет, чисты, как холодные родники, и коварны, как лисье племя. И стали они верны своему правителю, как отцу, и заточили острые копья, и построили замок, и дома на деревьях, и высокие неприступные стены, чтобы никто из людей не пересекал намеченные границы...
Но надолго Эса не хватило, и он, плюнув на условности, брякнул:
- Давно я сюда не заходил, правда? Мне, если тебе, разумеется, любопытно, здорово отшибло память. И если бы не тот замечательный мальчик, которому ты позволил обойти чары Великих Врат, я бы вряд ли смог вернуться обратно. Признайся, старик, ты что-то замышляешь, верно? Сидишь такой невозмутимый, весь из себя дохлый, но я-то знаю, что силенок у тебя еще ого-го!..
Ответом ему послужила кошмарная улыбка скелета. Или скорее оскал, но Эса он вполне удовлетворил, и парень, бодро насвистывая, пошел к выходу.
Листва бесконечного зеленого леса колыхалась на ветру, похожая на морские волны. Низкое осеннее небо, затянутое черными тучами, порой бросало в нее синие копья молний, и вокруг на мгновение становилось светло, как днем.
Испуганная девушка сидела в углу кровати, под голубым бархатным балдахином, и слепо таращилась в окно.
- Перестань, дорогая, - говорил высокий мужчина с абсолютно белыми волосами и карминовыми глазами, где переливались россыпью граней звездчатые зрачки. - Это просто гроза. Она тебя не обидит, она...
Мужчина запнулся, потому что девушка дернулась и зажмурилась, увидев очередную молнию. Под ее ударом вроде бы насквозь промокшее дерево вспыхнуло, будто щепка, и озарило крохотные дома народа хайли зловещим багровым светом.
- А, черт побери! - выругался мужчина, закрывая окно. На его белых волосах поблескивала корона, украшенная сапфирами - верный признак того, что отец испуганной девушки вот уже второе столетие правил Драконьим лесом, правил мудро и преданно, отдавая ему куда больше сил, чем следовало бы.
Девушка заплакала, и ее мягкий, но какой-то неправильный голос больно резанул по ушам. Его Величество опустился на кровать рядом с ней, осторожно притянул дочь к себе и забормотал:
- Ну же, перестань, Элизабет. Вспомни, ты - принцесса лесного племени, единственная, кто может повлиять на переговоры с людьми. Прошу тебя, дорогая. Этвиза и Талайна готовы продолжить бессмысленную войну, а мы не устоим перед ними обоими. Наша армия верна и свирепа, но рыцари и воины Загорья задавят ее количеством, и...
Он пытался убедить принцессу еще долгое время, но Уильяму показалось, что она не слышит ни слова. Красивая, до мелочей похожая на спящего талайнийского принца, девушка беспомощно пряталась за отцом, ожидая, что новая молния вот-вот вонзится острием в башню, и тогда...
Картина изменилась. Король народа хайли сидел в удобном кресле, обтянутом кожей, и весело что-то обсуждал с молодым парнем, закованным в тяжелые латы. В синих радужках его собеседника светились те же звездчатые зрачки, окруженные розоватой каймой.
Слуги распахнули двустворчатую деревянную дверь, и порог зала переступили четверо - недовольный человек в теплой меховой куртке, худая женщина с высокой ненадежной прической, священник и рыцарь, чье лицо пряталось под забралом шлема. Они уселись напротив, не скрывая своей враждебности, и молча уставились на хозяина Драконьего леса.
- Добрый вечер, - спокойно поздоровался тот, и Уильям поразился его терпению. - Благодарю, что отозвались на мою просьбу.
Он обвел своих собеседников искристым дружелюбным взглядом.
- И вам, и мне хорошо известно, что война между людьми и хайли ни к чему не ведет. Наша армия беспощадна, ваша неопытна, когда речь заходит о лесных тропах. На границах моей земли погибло столько людей, что мы не успеваем хоронить всех. Ваши воины измотаны, мои - тоже. Ни вам, ни нам не удается победить. Поэтому я предлагаю заключить перемирие, а затем, если повезет - и более выгодный торговый союз, чтобы...