Девочка поежилась.
- Но я не понимаю.
- Чего ты не понимаешь? - боязливо уточнил сэр Говард. Ему было неуютно в обществе скелета и странного маленького существа, чьи звездчатой формы зрачки полыхали, как две свечи.
- Мы бы одержали победу, - просто сказала девочка. - Армия хайли была абсолютно непобедимой. Люди сотни раз осаждали Драконий лес, но ни разу не подошли вплотную к Лунной Твердыне. Мы бы их вымотали, измучили и заставили уйти, как раньше.
Молчаливый Уильям поднялся к тронному возвышению, коснулся черепа господина Тельбарта. Позади, на богато украшенной спинке трона, голубыми пятнами поблескивали сапфиры. Неизвестный мастер вырезал тонкие линии стеблей, и драгоценные камни стали звездчатыми цветами - символом народа хайли. Ниже сквозь пыль смутно зеленели узкие продолговатые изумруды - якобы листья.
- Ни мой дедушка, - тихо заметил Его Высочество, - ни моя мама не хотели этой войны. Они хотели мира. Иначе ни он, - Уильям обернулся, - ни она не принесли бы себя в жертву. Мне кажется, они банально устали. Мы не предназначены для постоянных сражений. Убийства, случайная гибель наших дорогих друзей - пускай они и не принимали участия в битвах, противнику на это плевать, - сплошные братские могилы повсюду, росчерки стали, чужие знамена, истрепанные ветром... это все равно, что жить в постоянном кошмаре, добровольно мучить себя и тех, за кого ты в ответе. Мой дедушка - и моя мама - предприняли все, чтобы тогдашние дети, такие, как я, избежали подобной участи. И я им благодарен. Я очень благодарен, и я не знаю, можно ли тут хоть что-то не понимать.
Девочка из народа хайли притихла, размышляя над его словами. Сэр Говард, по-прежнему смущенный ситуацией, капитулировал к выходу и выглянул в коридор - вдруг появится крылатый звероящер? Уильям и дитя леса так спешили в замок, что написали дракону короткое послание на обрывке пергамента и немедленно отправились назад, причем девочка провела своего принца по самым глухим тропам, но вышла к Лунной Твердыне - она же Льяно, - куда быстрее, чем вышел бы к ней Эс. Это доказывало, что хайли провела в лесу основательную часть своей жизни, но не объясняло, почему из всех детей лесного племени проснулась только она одна.
Высокая фигура неторопливым шагом пересекла холл, приветливо помахала рыцарю свободной рукой и двинулась навстречу, перепрыгивая по две-три ступеньки. Сэр Говард улыбнулся:
- Почему так долго, презренная рептилия?
Зеленые глаза Эса весело сверкнули из-под волос цвета выгоревшего на солнце песка.
- Пока продал, пока выпил со знакомыми за успешную сделку, - принялся перечислять он, - пока записку вашу нашел, пока догнал, пока поохотился... Вот, гляди!
Он потряс перед сэром Говардом дохлой уткой, убитой, если рыцаря не подводило зрение, метко брошенным камнем.
- А мы тут... - собрался было похвастаться оруженосец, заодно отвлекаясь от холодного трупа, но Эс его перебил:
- Я в курсе.
И переступил порог.
Девочка-хайли бросила на него враждебный, полный затаенной злобы, взгляд. Уильяму, наоборот, полегчало - если крылатый звероящер долго не показывался кому-либо, значит, он занимался чем-то противозаконным, и хорошо, что сегодня этим противозаконным послужила лишь несчастная дикая птица.
- Полагаю, вот и второе твое дело ко мне, - проницательно обратился к Его Высочеству Эс. - Дети Драконьего леса. Я догадывался, что ты не совсем человек, потому что совсем человек не сумел бы пройти через Великие Врата. Но не допускал, что ты - наследник моего старого приятеля.
Он покосился на скелет.
- Семнадцать лет назад я жил на соседнем континенте, среди племени эделе. Они - сильные, опытные воины, и они меня ранили, хоть и не смертельно. Я спрятался в логове, но эделе отыскали мой след и надеялись отведать свежего драконьего мяса, памятуя, что оно приносит бессмертие - по крайней мере, так думают их дурацкие Боги. И мне пришлось поскорее улетать, поскорее выбирать новое место для жизни. Я мчался в облаках, разгоняя их своими крыльями, я беспощадно мерз, я, черт побери, простудился - и тут обнаружил под собой лес, чьи границы были синими-синими и колючими-колючими - ясное дело, терновник, он редко приносит людям добро. По счастью, у меня перед людьми есть явное преимущество - я могу не бегать повсюду с топором и не ломиться в заросли, а сжечь их, открывая для себя путь. В те времена, - он шутливо поклонился девочке, такой сердитой, что никто бы не удивился, если бы она отобрала у сэра Говарда меч и убила бы звероящера прямо посреди зала, - я понятия зеленого не имел о народе хайли и о замке Льяно. Собственно, к замку-то я и выбрался чудом, как Уильям.
Он передал утку сэру Говарду:
- Подержи, мне с ней жестикулировать неудобно.
Рыцарь опешил, но прижал бесчеловечно убитую птицу к себе и зачем-то погладил по хвосту.
- Великие Врата меня пропустили, - продолжил Эс, отряхивая ладони. - А двери замка распахнулись сами собой, приглашая меня войти. Королю Тельбарту было угодно, чтобы я поселился рядом с ним, чтобы я прочел вашу хронику, "Haienele", чтобы я присматривал за Лунной Твердыней - она же Льяно. И я все эти семнадцать лет, проведенные здесь, отчаянно искал способ разбудить хайли, воскресить погибшего короля, потому что знал, чувствовал - он скорее жив, чем мертв. Этот поганый скелет на троне, - он, пользуясь отсутствием утки, неуважительно ткнул в сторону господина Тельбарта пальцем, - не умрет, пока не проснется Драконий лес. День за днем, ночь за ночью он ощущал, как слабеет, гниет и рассыпается в пыль его чертово тело, но его душа была не способна уйти. День за днем, ночь за ночью он мучился ради вас, ради желания своей дочери, ради Льяно, не предназначенного для войны. Он мучился, как это ни смешно, ради мира - и верил, что поступает правильно. И теперь, - он опять повернулся к несчастному королю, - ему наконец-то пора покинуть Драконий лес.
Выражение лица девочки-хайли не изменилось, но к ярости добавилось недоверие:
- Почему ты? Почему Его Величество позволил вмешаться тебе, а не кому-то из своих сородичей?
- Потому что его сородичи, - язвительно отозвался Эс, - отказались внимать его последней просьбе.