— Где? — прохрипел старик. — Проводите меня, покажите скорее, где этот сукин сын.
Они вместе сели в пикап, и старик принялся рассказывать про Ричарда, мол, тот «отпал от благодати, когда повернулся задом к честной работе». А теперь, мол, Ричард стал дешевкой, подонком, готовым продать друзей и родных, чтобы спасти собственную шкуру, а то и просто для забавы. Кундо отнюдь не все понимал, но то, что он разобрал, весьма его заинтересовало, так что он постарался разговорить старикана. Мини намекнул, что и сам в свое время был «дикий, как бычок», и за бабами бегал, и выпивал, но наступает для человека такая пора в жизни, когда все это надо оставить. А Ричард ненасытный, «как прорва». Он сказал, что Ричард никогда никого не уважал, вот в чем беда.
— А вы кого за героя почитаете? — спросил он Кундо. — У себя на родине, я имею в виду.
Кундо поразмыслил. Фидель? Нет. И да, и нет. Тони Перес? Естественно. Роберто Рамос, если б он еще играл в первой лиге. Но он сомневался, слыхал ли старикан про Тони Переса и Роберто Рамоса, а потому ответил:
— Президента Соединенных Штатов.
— Этого пройдоху? — скривился Мини. — Да если даже мы все будем жрать болотную тину, ему наплевать.
Кундо спросил, зачем он ищет Ричарда, а Мини ответил:
— Загони его в угол, об остальном я сам позабочусь.
Похоже, Ричард был прав: старикан мог доставить кучу неприятностей им обоим. Кундо подсказывал ему, куда ехать: налево. Еще раз налево. Они выехали на Оушн-драйв, подбирались к «Делла Роббиа» с юга.
Кундо притронулся к локтю старика:
— Видите вон тот белый «кадиллак»? Это его машина.
Джин поднялась с дивана и включила свет. Она настояла на том, чтобы ее фильм шел в темноте. Морис, будучи не в силах выкарабкаться из шезлонга, протянул свой пустой стакан, и Ла Брава поднялся, чтобы приготовить напитки. В голове крутилась реплика Богарта в ответ на вопрос: «В каком виде вы предпочитаете бренди?» Богарт (в роли Сэма Спейда) отвечал: «В стакане». Это он после фильма с Джин Шоу стал думать актерскими репликами. Фрэнни заговорила:
— Мне очень понравилось. Особенно ваша героиня, Лайла. Она просто великолепна. Такая сложная ситуация: если она выиграет деньги, потеряет своего парня, но она готова к этому. Повторите еще раз свою реплику.
— «Поехали»? — переспросила Джин.
— Ага. Повторите, как в фильме.
— Поехали!
— Замечательно! Мне очень понравилось.
Ла Брава разливал напитки, повернувшись спиной ко всем остальным и прислушиваясь к голосам, похожим на голоса из фильма.
— Не знаю, мне показалось, Лайла слегка ненормальная, — это Фрэнни.
— Нет, нет, вовсе нет, — возражает Джин. — Скорее, она одержима своей идеей. Она попала в безнадежную ситуацию, она разочарована, но ей приходится играть свою роль до конца.
— И это освещение, вся сцена… — Фрэнни.
— Да, это тоже важно, зловещая мизансцена, — подхватывает Джин.
— Если она не сумасшедшая, значит, все дело в обстановке, в экспрессивном реализме, который заставляет нас это почувствовать.
— Вы хоть сами себя понимаете? — проворчал Морис.
— В ней ощущается перемена, — сказала Джин. — В начале она была самой обычной молодой женщиной, вполне довольной жизнью.
— Не уверена, — усомнилась Фрэнни. — Мне кажется, она уже тогда подсознательно искала приключений. Как в том, другом вашем фильме…
Пауза.
— В каком фильме? — спросила Джин.
— Я видела только вторую часть, — призналась Фрэнни, — но героиня была похожа на Лайлу. Ваш муж должен был вскоре умереть, он знал об этом, знал и о вашей интрижке с тем детективом…
— А, этот.
— И он убивает себя, совершает самоубийство так, чтобы казалось, будто это вы его прикончили. Потрясающе! Он был намного вас старше.
Ла Брава принес Фрэнни и Морису их стаканы. В это мгновение с улицы донесся звон бьющегося стекла, и Ла Брава поспешил к окну.
Обратной стороной топора Кундо Рей разбил ветровое стекло «эльдорадо», ударил по нему трижды, рассчитывая, что стекло треснет и развалится на куски, но вышло по-другому: он пробил в нем дыры, трещины разбежались во все стороны, но стекло устояло, только выглядело так, словно покрылось инеем. Он разбил фары— каждую с одного удара, и тут припомнил, что Ричард велел разбить стекло со стороны водителя — почему-то его непременно, хотя и не объяснил почему. Кундо размахнулся топором, хорошенько прицеливаясь, и это стекло ему удалось разнести вдребезги.
— Поехали! Поехали!
Ему пришлось хорошенько встряхнуть старика, так и прилипшего к заднему окошку пикапа, чтобы тот наконец тронулся с места.
— Налево. Налево, вон туда. Езжай, езжай! Проедем по Коллинс-авеню. Езжай, не останавливайся.
Старик не понимал, что происходит.
— Кто-нибудь вызовет полицию.
Подумать только!
— Надо убираться поскорее!
— Это машина Ричарда?
— Ага. Понимаешь, теперь-то он от тебя не уйдет. Займется ремонтом.
— А где он сам?
— Мы едем за ним в одно местечко.
— А что ж он машину-то бросил?
— У него там подружка живет поблизости.
— Ну, раз его машина там стоит, стало быть…
— Он просто оставляет ее там. — Черт, что же придумать? — Там машина в безопасности, не то что возле его берлоги. Он ее всегда тут оставляет.
— Мы едем обратно в хотель?
— Не, в другое место, где он должен быть. — Господи, старикан уже доконал его своими вопросами. — Он туда часто заходит. Придется поискать его там.
Старик снова сунул табачную палочку в рот и поехал дальше. По Тринадцатой улице они добрались до Альтон-роуд, что на том конце Саут-бич, который выходит к заливу, потом свернули налево и ехали в молчании, пока Кундо не распорядился сбавить ход, свернуть направо на Шестую, а затем налево на Уэст-авеню.
— Вот тут. Тормози, — сказал Кундо. — Отель «Бискайя». Годится.
Старик прищурился, рассматривая строение, огороженное цепями, натянутыми на столбики:
— Чтой-то там темно.
— Там сейчас никто не живет, — пояснил Кундо. — Развалины. Бродяги забираются сюда и разрушают. Был отель «Бискайя», а теперь — поминай как звали.
Они вышли из машины, Кундо указывал дорогу—через открытые ворота, в кромешной тьме, оскальзываясь на булыжниках — в такие же дома он забирался на Кубе во времена революции, — сквозь заросли кустов и сорняков, скрывавших от глаз дорожку, некогда пролегавшую по саду вдоль стены гостиницы. Заржавевшие пивные банки, крысы. Они вышли на открытую площадку перед гостиницей, Кундо разглядел свет фар от машин, проносящихся неподалеку, слева по шоссе Мак-Артура, машины вылетали из тьмы, а вдали, на горизонте мерцали огни Майами. Старик ничего этого не видел, он запрокинул голову, всматриваясь в темные окна большого нежилого здания. Если он войдет вовнутрь, то увидит руины, как после бомбежки.
— А че, здесь никто не живет?
— Все разрушено.
— Да, но с какой стати его закрыли?
Кундо ответил, что об этом ему ничего не известно, может, плохо работали, постояльцы жаловались.
— Пошли, — предложил он, — осмотримся. Смотрите под ноги, не ушибитесь. — И повел старика дальше сквозь заросли сорняков, мимо пустого здания, которое, казалось, таращилось на них всеми своими темными окнами, вывел его на дорожку к молу, и старик снова обернулся посмотреть на девятиэтажное здание из светлого камня, на его черные окна, он таращился так, будто в голове у него не укладывалось, как это такое большое здание люди могли забросить и не использовать.
— Тут иногда селятся бродяги, — сообщил ему Кундо.
— А че тут Ричард делает?
— Я ж вам говорил: у него есть лодка, — напомнил Кундо. — Он любит выходить в море ночью, чтоб никто не мешал. Когда возвращается, причаливает здесь. Привязывает ее вон там, у мола.
— Ричард плавает на лодке?
— Неплохая такая лодчонка. Приглядитесь — видите светлые пятна на воде?
— Да, штук пять-шесть.
— Это лодки. В одной из них должен быть Ричард.
— Откуда ты знаешь?
— Ну, его же не было там, где мы искали, и лодки у мола нет, вот откуда. Да, наверняка Ричард там. Следите за огоньками, может, какой движется в нашу сторону. Ричард обычно рано возвращается.