– Ладно, тебя домой, потом себя домой. Главное: ничего не перепутать, – Стальский запульнул окурок в сторону консерватории и завёл «шесть девять».
*****
– Она потеряла помять во время аварии, ещё у неё случился выкидыш. Это она так думает! На самом деле ей сделали «кесарево». А тот её бывший парень абсолютно случайно познакомился с её мужем, и… Кстати, забыла скачать, что она не была уверена в том, кто на самом деле является отцом её выкидыша! Прошло двенадцать лет, ребёнок вырос и устроился на работу в российскую армию. Ой, что-то мне дышать тяжело… Ты ведь знаешь, что вот этот сервант и буфет на кухне – антиквариат.
– Ты мне об этом через день говоришь.
– Что-то трудно дышать…
– Главное: не забывай дышать. Вот у нас на работе один мужик прямо около стойки рухнул и лежал не шевелился. Оказалось – забыл дышать.
– Ой, ну ты скажешь! И что ты думаешь?! Эта мерзавка сказала ребёнку, что его мать умерла, а отец…
– Ты же знаешь, что мне это неинтересно, – как можно мягче сказал я.
Бабуля замолчала, но почти сразу переключилась на пересказ другого сериала.
Из кухни раздался свист, и бабуля поднялась с дивана.
– Чайник вскипел, сейчас-сейчас…
Бабуля ушла на кухню, а я осушил остатки жидкости во фляжке.
– Тебя Глебушка встретил с работы? – прокричала бабуля с кухни.
– Ага, – крикнул я. – Он сегодня привозил кое-какой алкоголь в нашу рюмочную. По понедельникам всегда привозит.
В нашем доме такие толстые стены, что можно орать даже ночью, не опасаясь разбудить соседей. Кто знает, может соседи в данный момент тоже орут.
Мне нравилось приходить поздно вечером домой и слушать бабулю. Ещё мне нравилось, что бабуля меня сразу принималась кормить ужином: приносила всё на подносе, а хлеб с маслом разрезала на мелкие кусочки, чтобы их не жевать, а сразу глотать.
С кухни раздался звон упавшего металлического подноса и тарелок. Я не торопился вставать и помогать бабуле. Через несколько секунд раздался звук падающей бабули.
*****
– Чтоб я ещё раз с тобой таскал гроб! Ты высокий, как детская смертность в Западной Африке! – едва дыша от усталости, сообщил я Стальскому, когда мы уже сидели в «шесть девять» около ворот кладбища. – Давай так: в этой истории больше никто не умрёт.
– Давай.
Я приготовил ужин на скорую руку, а Стальский раздобыл бутылку кальвадоса. Ещё, на всякий случай, у меня был полный холодильник пива.
К десяти часам вечера мы уже прикончили благородный напиток и нагружались пивом.
– Красивый вид из окна, – констатировал Стальский, отодвинув занавеску. – В нашем городе, наверное, единственный жилой дом, из окна которого не видно Кремль, потому что кремлёвская стена его закрывает. Хм… Кремль.
– Ага, – с набитым ртом пробормотал я. – Официально самый близкий объект жилой недвижимости к Кремлю. Улица Красного Октября, дом три. А дом «один» – это вот тот храм.
– Колокола бьют? Что-то я раньше не слышал, когда ночевал у тебя.
– Бьют. Ты не слышал, потому что всегда был в таком состоянии, что тебя не поднимет даже… даже…
– Трамвайный парк? – подсказал мне Стальский.
– Точно. Ещё точнее будет сказать, что ты напивался до положения риз.
Мы ненадолго примолкли. Стальский видя моё подавленное состояние, хотел что-то сказать, но я его опередил:
– Знаешь, что пела мне бабуля, вплоть до четырнадцати лет?
– Что?
– Песню «У фонтана, где растёт каштан». Там такие слова: «У фонтана, где растёт каштан, чернобровый мальчуган, рядом с девочкой стоит, тихо шепеляво говорит…»
– Ты сейчас начнёшь лить слёзы? – поинтересовался Стальский.
– Нет, но и на искромётный юмор с моей стороны можешь сегодня не рассчитывать.
– Договорились.
– А знаешь, что мне говорил отец, когда я спрашивал «Куда?»?
– Что «Куда»?
– Просто. Хоть что. Просто. Почти всегда, когда я задавал вопрос «Куда?»
– И что он тебе отвечал? – Стальский поёрзал в кресле.
– На мой детский вопрос «Куда?», отец отвечал: «Ебать верблюдА».
– Смешно, – отреагировал Стальский.
– «Пока лежит, а то встанет – убежит».
– А! Там ещё продолжение.
Мы снова погрузились в молчание. Отпивали потихоньку пиво. Ели корейскую морковку пластмассовыми вилочками. Морковка упала мне на футболку.
– Ну, ладно, теперь о деле. У меня острое желание воспринимать кончину моего единственного оставшегося родственника, как веху в моей жизни. В связи с этим чувством, я бы хотел предпринять что-то из ряда вон выходящее. Давай снова вернёмся к обсуждению идее открытия газеты. Я думал над её возможным содержанием, и то, чему мы хотели посвятить её всю, на самом деле уместится всего в один номер, а дальше мы должны выбирать другие темы.