– Давай продолжим обсуждение после того, как прогуляемся до магазина, – у меня кончилась папиросная бумага, – придётся купить вульгарных сигарет, – Стальский поднялся с кресла.
– Сиди, сейчас кое-что покажу, – я устремился в сторону «антикварного предмета мебели» и, спустя две минуты извлёк оттуда ящичек (как мне казалось) красного дерева. В таких коробочках в кино хранят огнестрельное оружие.
– Что это такое, – заинтересованно спросил Стальский, приподнимаясь на подлокотниках кресла, – бабушкин наградной пистолет, или трофейный.
– Нет, мон фрер, это… – я открыл коробочку.
– Ого! – Стальский смотрел на содержимое, не решаясь дотронуться.
– Эту курительную трубку я нашёл ещё в детстве. Знаю, ты любишь подобные штуки. Я, признаться, про неё забыл. Бабуля никогда толком не могла объяснить откуда она у неё. Но я уверен, что она принадлежала какому-нибудь археологу или профессору, который увивался за моей бабулей. Дедушка-то умер рано. Знаю наверняка, что она…
– Форма называется «bent», что переводится как «изгиб», – Стальский наконец вынул трубку из шкатулки и крутил в руках.
– А-а! Как Бендер – робот из мультфильма, что значит «сгибатель».
– Тут какая-то гравировка. Очень тонкая работа, – ничего не разглядеть. Есть увеличительное стекло? – Стальский понюхал трубку.
– Её никогда не курили, насколько мне известно. Лупа нужна, да? Сейчас принесу.
Пока я ходил в бабушкину комнату за увеличительным стеклом, Стальский передвинул своё кресло поближе к бра и продолжал рассматривать трубку. Аксессуары для чистки трубки были выложены из коробочки на стеклянный столик.
– На, держи, – протянул я Стальскому увеличительное стекло.
Стальский углубился в изучение гравировки. Через какое-то время я попробовал возобновить разговор:
– За сигаретами пойдём, табака для трубки всё равно нет.
– Тихо, – прервал мои рассуждения Стальский.
– Ладно.
Через минуту напряжённого молчания, Стальский, наконец, оторвался от изучения гравировки, аккуратно положил трубку в нишу шкатулки, взял новое пиво, осушил его до половины одним залпом и заговорил:
– А где ты планируешь взять деньги на газету, она ведь даже в лучшем случае не станет приносить доход сразу?
– Бабуля оставила мне кое-что, но я не планирую влезать в эти деньги. Видишь вон этот сервант? Он антикварный. Ещё на кухне стоит буфет, – из той же серии.
– А как насчёт вступления в наследство этой квартирой? – Стальский выглядел каким-то отвлечённым, и я не воспринял его вопрос.
– Что?
– Что? – повторил Стальский.
– А? Квартира. Она уже полгода как моя, бабуля мне её продала, как бы. По символической цене. Ну, знаешь, чтобы не морочить голову с процедурой наследства.
– Ага-ага, – мысли Стальского витали где-то далеко. – Дом?
– Дом? Дом пока в процессе. Владеть домом слишком дорого, поэтому дом был оформлен на бабушку-пенсионерку ветерана труда. Дом пока в процессе.
Глеб по-прежнему был как бы не здесь.
– В чём дело-то?! – я заволновался.
– Где вы взяли эту трубку? – Стальский явно был отрешён, но и сосредоточен тоже.
Я хотел было повторить сказанное ранее, но вместо этого взял со стола лупу и трубку из коробки. Надел очки. Стальский освободил мне кресло под лампой. Надпись была чёткая, но мелкая. Я прочитал вслух:
– «И. В. Сталину от трудового коллектива завода «Серп и Молот» г. …»
– Интересно, почему вождю не успели подарить эту трубку? – спросил Стальский, хотя у него, кажется, имелось предположение.
– Я знаю, где находился этот завод. Остановка общественного транспорта так и называется: «Завод «Серп и Молот».
– Наверное, потому что Сталин умер, – ответил сам на свой вопрос Стальский.
– Чёрт возьми, сколько же стоит такая штуковина сейчас?! – я почувствовал озноб.
– Не знаю. Я только сразу вспомнил одного московского адвоката, который коллекционирует советское искусство. А если поискать по сервантам твоей бабушки, не найдётся чёлка Гитлера или нос Черчилля? А?
– А-ха-ха-ха! Что-то я резко протрезвел. Мы идём за сигаретами или ты бросил курить?
– Или сифилис Аль Капоне?..
Через неделю обязан был наступить Новый Год.
*****
Следующие два дня я продавал сервант и буфет. Антикварщик – хитромордый мужчина лет семидесяти; конечно, с шейным платком и очками в золотой оправе. Он долго рассматривал фотографии моих предметов мебели, затем пожелал увидеть их воочию.