— Бьянкамария Оссобуко, по-моему, у нас близнецы. Не волнуйся. Подержи-ка этого ребенка, а я выну следующего.
Бьянкамария Оссобуко все еще боялась: вдруг второй ребенок окажется каким-то образом сросшимся с первым?
Она со всех сторон осмотрела девочку, выискивая признаки отклонений. Я уже вынула второго ребенка, а мать все боялась. С этим младенцем тоже все было в порядке.
— А вот и еще один, моя дорогая, и тоже без родинок и изъянов.
Я снова перерезала пуповину, обмыла ребенка, вытерла и завернула, чтобы не замерз. Потом протянула Бьянкамарии Оссобуко, и теперь она держала малюток, обнимая их обеими руками, не в силах поверить своему счастью. Бедняжка убедила себя в том, что ее дети родятся уродами, и не спешила поздравлять себя с тем, что Судьба передумала.
Я суетилась, мыла все вокруг, гордясь тем, как отлично управилась. Ведь у меня не было опыта, а принимать роды — нелегкое дело.
Когда я подняла простынку, чтобы обтереть Бьянкамарию Оссобуко — вы не поверите! — там оказался еще один ребенок, прорывавшийся на свет Божий. Между ног Бьянкамарии Оссобуко виднелась третья малюсенькая головка. Бедная проститутка пребывала в крайнем смятении чувств и даже не поняла, что все еще рожает.
Это снова была девочка, как две капли воды похожая на двух предыдущих. На сей раз я предусмотрительно прощупала живот Бьянкамарии Оссобуко и удостоверилась, что теперь он пуст.
— Ты чувствуешь в себе еще кого-нибудь? — спросила я.
— Нет, Роза. Больше нету. Эта — последняя.
Итак, у меня появились племянницы. Сразу три. Близняшки. Красавицы. А роды приняла их тетя.
На рассвете, когда волнение улеглось и Бьянкамария Оссобуко с тройняшками уснули, я укрылась на кухне и решила успокоить нервы приготовлением panеllе. Ничто не действовало на меня столь благотворно. Я как раз обжаривала в кипящем масле турецкий горох, когда одновременно появились близнецы и доктор.
— Что с ней? — спросили близнецы, когда я жестом пригласила доктора подняться наверх. Две пары глаз смотрели на меня с тем же страхом, что несколько часов назад — Бьянкамария Оссобуко: близнецы боялись, что ребенок родится уродом.
— Все отлично, мальчики, — успокоила я. — У вас родились три совершенно отдельные девочки.
— Они все здоровы? И Бьянкамария Оссобуко?
— Здоровы. И она тоже. Все хорошо. Честное слово. Можете подняться и посмотреть.
Три ноги затопали по лестнице. Я пошла следом и заметила, как при виде всей женской половины их семьи глаза близнецов наполнились слезами. Это был один из самых счастливых мгновений моей жизни.
Глава 11
Было все это три года назад. Сейчас я сижу в la cucina на fattoria и присматриваю за племянницами — Розой, Розитой и Розиной. Близнецы сдержали слово и назвали всех трех девочек в мою честь.
Они частенько ко мне приходят. Они счастливы рядом со мной. И я люблю их всей душой. Как будто это мои дочки. Только я всегда отличаю одну от другой — даже их родители иногда ошибаются.
Никогда не думала, что могу любить так горячо и безоглядно. Три маленькие девчушки вернули меня к жизни. Я отдаю им всю любовь, накопившуюся во мне, тем более что больше девать ее некуда…
И вот еще что. Все три мои племянницы — во всяком случае, в этом нежном возрасте — великолепные кулинары, как и их тетя Роза. Самое большое счастье для них — суетиться в кухне, с ног до головы перепачкавшись в муке, месить небольшие порции теста, делать макароны малюсенькими пальчиками, печь печеньице, а потом раздавать его их любимым работникам.
Сейчас я помогаю старшей, маленькой Розе, делать «апельсинчики» — оладьи из риса и трех сортов сыра. Мы уже отварили рис, высушили его, остудили и теперь смешиваем его с размятой рикоттой, тертым пекорино и измельченной моцареллой, добавляем петрушку, яйца, мускатный орех, соль и перец.
Мокрыми руками катаем шарики. Ох и грязное это дело, особенно для трехлетних поваров. Мы с Розой все в тесте, и она счастливо стирает его с наших лиц своими маленькими пальчиками. Не могу удержаться от смеха, а Роза понимает мой смех как одобрение и продолжает тереть пальчиком. Как бы я ни старалась, у меня не получается быть строгой с моими дорогими девочками.
Скатав шарики, мы обваливаем их в муке, взбитом яйце и хлебных крошках. Поставив на огонь сковородку с оливковым маслом, я бросаю взгляд на окошко в двери, ведущей во двор.
Летнее солнце такое яркое, что глаза начинают слезиться, когда пытаешься к нему привыкнуть. Мне кажется, я вижу, как какой-то человек прохаживается за воротами. Что-то в его фигуре привлекает мое внимание, не могу понять, что именно. Что-то притягивает меня к нему. Я хочу разглядеть его и напряженно щурюсь.
Это мужчина. Даже с такого расстояния я узнаю его фигуру и походку. Вытираю глаза рукавом и говорю себе: это галлюцинация. У меня уже давно не случалось дневных фантазий. Видимо, я их переросла. И все-таки я снимаю сковородку с огня: однажды мои фантазии уже привели к пожару. Забота о безопасности племянниц успела войти в привычку.
Я подхожу к двери и выглядываю наружу. Мужчина все еще там. Ближе. Яснее. Четче. Я вытираю руки фартуком, снимаю со стола малышку Розу и ставлю ее на пол, где сестренки забавляются с котенком. Роза громко протестует: она хочет продолжать готовить. Тетя Роза впервые не слушает ее, и девочка заходится ревом.
Мне кажется, что воздух вокруг меня сгустился.
Я слышу детский лепет под столом, мяуканье затисканного котенка, чувствую, что от моих рук пахнет свежей петрушкой. Но все это далеко от меня. Я, как лунатик или водолаз, отдалилась от всего на свете, и сердце мое наполнено радостью, которую я пытаюсь побороть. Внутренний голос говорит мне: не увлекайся этой фантазией. Ты умрешь, если это мираж.
Ноги сами подводят меня к двери. Руки тянутся к задвижке. Я запираю за собой дверь, чтобы девочки не могли выйти и упасть со ступенек. Малышки начинают плакать: они не хотят оставаться одни.
После прохладной la cucina оказываюсь под палящим солнцем, и у меня дух захватывает от неожиданности. Я спускаюсь вниз. Ноги подгибаются, как будто не могут удержать вес моего тела. Хочется летать, танцевать, петь, кричать и визжать.
Я смотрю из-под ладони, прикрываясь от солнца, и понимаю, что мое лицо все еще перемазано рисом и сыром. Но теперь мне это совершенно безразлично. Мужчина стоит у ворот, облокотившись на них, и ждет меня. Я чувствую на себе его взгляд. Голубых и по-прежнему искрящихся.
— Туда ли я попал, синьорина? — спрашивает он с английским акцентом. Игривая улыбка озаряет его лицо, а заодно и весь мой мир.
— Туда, — отвечаю я, и мой голос звучит откуда-то издалека.
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.