Врач все мне рассказал, когда по ее же просьбе связался со мной. Я ее доверенное лицо, как оказалось! Ну, кто бы мог подумать! Детская увлеченность духовно недоразвитым родственником у Смирновой младшей даром не прошла.
— Что ты натворила, маленькая? Какая в том потребность была? К чему так люто? Дашка, а ну-ка перестань! — пытаюсь оттянуть ручонки, полосующие кожу, ногтями разрывающие щеки, губы, нос, почти что хирургически выскабливающие теплые кофейные глаза.
— Сереженька…
Нет! Не выйдет у нас с Дарьей разговора! Что-то надо делать? Нельзя драгоценное время потерять!
— Ты понимаешь, что страшно заболела? — четко и спокойно задаю вопрос.
— Да, — шумно выдыхает.
— Понимаешь, что обратной дороги нет?
— Да, конечно. Дядя Сережа… — и снова просит, снова кривит губы.
— Это наш с тобой секрет? Все верно, Дори?
— Угу, — шмыгает, ручкой оттирая влажный и слегка сопливый след.
— Придется пройти полноценное лечение здесь и сообщить родителям, малая.
— Нет! — пытается подняться и адской коброй тянется ко мне. — Нет! Я смогу сама. Мне просто нужно время…
— И лекарства, Даша. Тихо-тихо. Твой доктор все мне рассказал.
— Я не могу воспользоваться общим счетом, дядя.
Отличные дела! У Дарьи, видимо, закончились собственные финансовые средства. Помочь деньгами? Пиздец, как это пошло! Мы с ней родные люди, а я фактически занимаюсь укрывательством попавшего в беду ребенка брата. Тут или пан, или пропал! Но и оставить рыбку здесь я не смогу. Совесть, да и огромная любовь к этому ребенку, сука, не позволит!
Вероятно, будут охрененные проблемы с братом. Но лучше с ним, чем что-то нехорошее случится с ней!
— Даша? — целую маленькую ручку. — Надо остаться и пролечиться здесь. Согласна?
— Нет.
— Под наблюдением врачей. Я помогу с деньгами, об этом не волнуйся.
— А папа…
Искривляю рот и втягиваю губы:
— Не скажу, малыш, не переживай.
Для него она останется «его малышкой», «любимой девочкой», «Дари-Дори» и маленьким птенцом, случайно, по сучьей, видимо, неосторожности, выпавшим из семейного гнезда, в которое я снова незаметно подложу ее.
Глава 1
Смирновы…
Даша
У него ведь шрам на лбу? Странно, раньше как-то этого совсем не замечала. Видимо, сильно не присматривалась или просто не хотела знать, запоминать, вдаваясь в жуткие подробности.
Очень тонкие волосы, словно на голове нестриженный пушок новорожденного ребенка, такой редкий, куцый, молью побитый, щенячий подшерсток. Бог ты мой! Они что, рыжие? Или медные, или красные? Вдобавок — довольно крупные веснушки, как попало разбросанные на ярко-розовых щеках, и безобразные коричневые пятна на толстой шее, еще немного на рыхлых плечах и странно тонких, как для мужчины, предплечьях. Подаюсь лицом к рядом спящему и неосторожно своей голой грудью задеваю его нос. Нет! Он ведь мне не очень нравится, если честно, хотя… Хотя… Хотя… Погоди-ка, погоди-ка… Шлепаю указательным пальцем по своим губам, затем немного отстраняюсь, как будто бы издалека рассматриваю образ, а насладившись внешним видом, снова возвращаюсь и притягиваюсь ближе голым телом к спящему мужчине:
«В общем, так, ничего! Ничего хорошего, естественно! Или все-таки нормально? Ну, не идеально, конечно же! Или… Нет, нет, нет! Он не тот!».
— М-м-м… — он водит кончиком своего носа по теплой и немного влажной коже, а затем оскалившись с какой-то жадностью и силой прикусывает прыгающий перед его носом мой сосок.
— Ай-ай-ай! — ладонями отвешиваю по рыжей морде, а ногами упираюсь гаду в пах. — Больно-о-о-о! Отпусти меня!
— Дашка, заканчивай пялиться. Какого черта? Это очень странно и адски бесит. Рассматриваешь, словно видишь в первый раз. Или ты колдуешь? Привороты шепчешь? — выпустив мою грудь, с шумным выдохом переворачивается на спину. — Ох, е. ать, который час?
— Половина седьмого утра, Карташев, — растирая укушенный сосок, с обидой в своем голосе, произношу. — Я не шептала — больно надо! Просто смотрела на тебя.
— Не выношу, когда ты так делаешь, Дарья. Тебе об этом хорошо известно!
— Ну, извини. Подумаешь! Ведь ты же смотришь на меня! — забрасываю одеяло на свое плечо, скрывая тело от недовольного соседа.
— Чего тебе не спится, киска? — забросив одну руку себе на лоб, зевая, сонно выговаривает вопрос.
— Я уже выспалась, Артем, — прикладываю кулачок ко рту, зубами трогаю свои костяшки, несколько раз провожу рукой по горячим, пружинящим от жара, губам.
— Выспалась? — из-под расслабленной на лбу ладони одним серым глазом рассматривает меня. — Ты спать сюда, что ли, пришла, артистка?