Он удалялся по коридору к выходу из мрачного для него обиталища высших существ ада, совершив сделку со своею совестью и с тем, что ему внушали и чему учили с рождения, но не жалея совершенно.
Тем временем в кабинете у серафима Кроули.
— Ну что, господа мои хорошие, что делать-то будем? — тоном заправского шута проговорил Мамон, держа в руках ритуальный нож Люцифера и проверяя его на остроту, тот больно обжег кожу пальца, но регенерация быстро залечила рану, осталась лишь капля крови.
Геральд, Фенцио и Кроули смотрели на него внимательно, хмуро и мрачно.
— Отпускать надо парня, — проговорил Фенцио и сжал губы, сильное волнение выдавала испарина над верхней.
— Однозначно, — вторил тому Геральд, и его руки сильнее переплелись на груди, от чего выступили более отчетливо вены и жилы.
— Да, — тенью прошелестел директор школы.
Мамон аж подпрыгнул и теперь притворно-недоумевающе смотрел на этих существ.
— Эта Уокер, которая серафим, уже сообщила в цитадель об этом, серафимы подтвердили сцену ссоры Люцифера и Винчесто на балу, мальчишка-демон, передавший послание от якобы Винчесто, исчез: я думаю, его просто “исчезли”; а то, что Винч успел передать в предсмертной агонии Люциферу об убийце с белыми крыльями, не поддается проверке, как и причастность или непричастность принца ада к убийству, ибо весь он под заклятием, которое даже высокопоставленные хмыри сковырнуть не в силах, — констатировал Мамон спокойно, но затем хлопнул по столу уже гневно продолжил. — А вы лепечете, что его надо отпустить, что вы доложите высокомерным задницам из Цитадели?
Он обвел всех горящим взглядом.
— Для Люцифера нужно более основательное обоснование, и мы все понимаем, что его трудно будет найти, потому что его нет, он в заднице, ад в заднице.
— Что нам до ада? — брезгливо проговорил Кроули.
— До ада, может, и ничего, но до Люцифера, — начал говорить Мамон, и их взгляды встретились, оценивающе полоснув друг друга по лицу, золотоносный демон вновь продолжил заговорщицким тоном, — но ведь он твой… — вновь нарочито долго затянутая пауза, Кроули аж вытянулся и немного побледнел, — лучший ученик, господин директор.
Мамон усмехнулся, следя за реакцией серафима.
— Чертов мальчишка, всё время он не вовремя, — с горечью вырвалось у Фенцио.
Демон богатства круто выгнул бровь и смерил того задумчивым взглядом.
— Что будем делать? — задал вопрос Геральд, рассматривая каждого из своих визави.
— Ждать Лилит.
Лилит стояла возле зеркала и критично осматривала себя со всех сторон. Скромное темно-синее платье почти в пол. Подумав, чуть задержалась возле зеркала и скинула туфли. Заплела волосы в тугой узел и покрыла голову платком. Когда она выходила из своих комнат, то очень надеялась, что вернется сюда уже не одна, а с Люцифером. Ковер под босыми ногами царапал нежную поверхность голых ступней. Но женщина понимала, что она пройдется хоть по горящим углям, только бы спасти сына. А ещё она испытывала одно огромное чувство вины и трепет. Трепет, граничащий с безумием, на грани болезненного состояния ломоты в костях. Что будет, если всё вскроется? Как поступит Шепфа? Пощадит ли он крестника? Пощадит ли её?
Водоворот вынес женщину прямо к дверям кабинета его златоволосого величества. Лилит остановилась посреди приемной, секретарь подняла глаза, и её белые крылья дрогнули. Лилит выглядела необычно. Всегда величественная, тут же — на босу ногу, платок сполз с головы, мятые черты лица, где были четко видны последствия бессонной ночи и сильного жуткого переживания.
— Шепфа может принять меня, — не спросила, утвердила и, не дожидаясь согласия, шагнула по направлению к двери.
— Я сейчас… сейчас гляну… назначено ли вам… ох, вам не назначено… но я могу вас записать, вот свободно в следующем веке между шестым и седьмым годом… — девушка-секретарь неожиданно осеклась и медленно подняла свои глаза на нависшую над ней королеву ада и тяжело сглотнула.
— Пойди и доложи, — четко, ледяно, так не вяжуще с внешним смиренным видом, костяшками упершись в её стол так, что они побелели.
Девушка слегка кивнула, словно под гипнозом, поднялась и исчезла в дверях. Лилит нетерпеливо и нервно постукивала по поверхности предмета интерьера из дорогого дерева. Она усмехнулась. Бог не был аскетом, он любил роскошь, хоть и был несколько странноватым. Мог явиться в дорогом костюме, скрипя новыми туфлями так, что в голове отдавалось, а мог быть как бразильский рыбак: с обнаженным торсом и без обуви. Что с ним происходило в эти минуты, о чем он думал, что хотел показать и хотел ли, никто не ведал. Женщина никогда не могла его понять, но Сатана дружил с ним, хотя после школы, получив контракты на рай и ад, они несколько и отдалились друг от друга.
Секретарь выскользнула из дверей кабинета, нарочито плотно прикрыв двери, и несколько виновато посмотрела на королеву ада.
— Господин Шепфа не может Вас сегодня принять… — начала лепетать молодая неопытная ангел, видя, как багровеет взгляд женщины.
— Понятно, — рыкнула Лилит и решительно двинулась к девушке.
Грубо отодвинула её и прошла вовнутрь — секретарь лишь пискнула, и дверь с громким стуком закрылась.
В кабинете царил полумрак, и женщина застыла у двери. Шепфа нигде не было. Она несколько поежилась, потеряв контроль над собственным телом, и несмело сделала шаг. Ноги обдало холодом, и женщина вновь сделала робкие шаги вглубь в кабинета, оглядываясь по сторонам, прошла по узкому коридорчику. В конце его реяла на ветру тюлевая занавесь. Лилит тяжело вздохнула и двинулась в этом направлении.
«Лишь бы выслушал», — стучала в голове мысль, — «Только бы спас Люцифера».
Вот занавеска, вот холодный ветер, вот фигура. Она усмехнулась — старая привычка держать руки в брюки. Взгляд прошелся по всей высокой гибкой фигуре — белая рубашка и брюки трепетали на смуглом теле. В волосах играл ветер, слишком холодный. Лилит вздохнула и попыталась согреться. Но, когда он обернулся, взгляд его синих глаз прожёг её. Его лоб чуть наморщился — сам он нахмурился.
— А, бывшая непризнанная, тебя в дверь, а ты в окно? — его голос был строг, но в нем не чувствовалось злобы, обернувшись.
— Ты забыл о друге совсем… — вырвалось у королевы, она прикусила язык, не хотела она начинать разговор с упрека.
Шепфа удивленно развернулся к ней и оперся поясницей о балконные перила, вперившись в женщину пронзительным взглядом.
— Может, тебе известно о моих планах на следующий год? — не меняя голоса и позы, но Лилит пробрало до глубины души.
— Хуже того, что есть сейчас, уже не будет, — дерзко, ещё и потому что страшно за Люцифера.
Шепфа усмехнулся неожиданно и тут же проговорил:
— Я навещал Сэта… — начал было он, но был прерван.
— И? — нетерпеливо.
Шэп внимательно оглядел её лицо.
— А ты изменилась, Ли, стала жесткой, непримиримой… — голос стал глухим, в нём чувствовалось разочарование.
— С волками жить — по-волчьи выть, — коротко и тут же словно перчатку в лицо, — хорошие учителя были.
Оба не отвели взглядов.
— Учителя-то хорошие, да ученица тоже не промах.
— Иначе не выжить.
Бог вновь улыбнулся, но руки сцепил на груди.
— Бывшая непризнанная, бывшая ангел, бывшая королева…
— Хоронишь Сэта? — колкий взгляд и ненависть, выпустившая клубы морозного воздуха — энергии Лилит.
— Он там, где настоящий Создатель, но он не мертв, а сколько там пробудет, одному Ему известно.
— Шепфа, который и не Шепфа, сколько Сатана сделал услуг для Небес…
— Я всё знаю, и даже больше… — сквозь зубы, — пришла ради сына?
Взгляд женщины побагровел и она задрожала.
— Да.
Шэп устало вздохнул.
— Он не убивал, — договорила она.
Мужчина разочарованно возвел глаза к небу и мрачно проговорил:
— Ты один ведаешь, как мне с ними трудно…
Лилит вдруг захохотала. А Шэп взглянул на неё изумленно.
— Ты молишься, Шэп? Серьезно? — она увидела гнев в его глазах. — О, неужели мне удалось вывести Всесильного из себя?!
— Ты смеешь в моем присутствии…
— Смею, потому что мне больше не к кому пойти и спасти сына, нам никто не верит, все против него, все обстоятельства, все…