Она настороженно выглянула из-за калитки, каждую секунду готовая захлопнуть ее, и Даниэль, убежденный, что не придумать худшего места для знакомства, чем эта клоака, машинально отступил, скрывшись за выступом соседней стены. Не заметив его, девица пожала плечами:
— Ладно. Крыса, наверное…
Калитка закрылась, и Даниэль почти стремглав бросился вдоль забора обратно на улицу. Как оказалось, огорожен был только задний двор дома; парадный вход был ничем не защищен, и обрадованный Даниэль бросился было к двери, занес ногу над первой ступенью крыльца, но замер, увидев над входом изящный фонарь из алого стекла.
Наваждение сменилось нерешительностью. Даниэль едва ли был завсегдатаем подобных заведений, но и к ханжам, осуждающим само их существование, причислить себя не мог. Смутило его, по правде говоря, то, что услуги в доме, куда он вознамерился заглянуть, были явно ему не по карману: тяжелые портьеры на окнах, недешевая кованая дверь, недавно отштукатуренный фасад указывали на то, что заведение это не из дешевых, и он представить себе не мог, как встретят его, как выслушают и какую цену в конечном итоге назовут. Впрочем, он быстро рассудил, что терять ему нечего и лучше потерпеть поражение, чем сдаться без принятия боя, поэтому, постаравшись придать себе вид степенный и даже солидный, решительно поднялся на крыльцо и толкнул дверь.
Его встретил просторный холл, оформленный в стиле рококо — обильно сдобренный краской под позолоту, кружевными гипсовыми барельефами и изображениями каких-то диковинных животных и птиц. Все это великолепие на секунду ослепило Даниэля, и он не сразу понял, что в холле, кроме него, никого нет — по его мнению, это было странно, ведь если заведение открыто, то хотя бы кто-то должен был встречать случайных гостей. Он кашлянул пару раз нарочно громко, сделал несколько шумных шагов из стороны в сторону и наконец решился окликнуть:
— Добрый день! Не могли бы вы…
Ответом ему был какой-то неясный шум. Решив, что оказался услышанным, Даниэль удовлетворенно примолк, но, как оказалось, причиной этого шума было вовсе не его появление. Из-за закрытых дверей, ведущих внутрь дома, раздался чей-то крик, а затем звуки, обычно сопровождающие драку, и Даниэль, поняв, что рядом с ним вот-вот произойдет смертоубийство, подорвался с места. Двери были не заперты, и он приоткрыл одну из них, осторожно заглянул внутрь.
Взору его предстало весьма примечательное зрелище, в чем-то комичное, а в чем-то пугающее. Посреди круглого зала, залитого солнцем, замерли друг против друга женщина (очевидно, хозяйка) и приземистая, но очень решительная девица, направившая на нее короткий и даже на вид чрезвычайно острый нож. Обе были растрепаны; на лицах обеих горели свежие следы от пощечин.
— Не подходи ко мне! — воскликнула девица в крайнем исступлении. — Не приближайся, ведьма!
Женщина не осталась в долгу:
— Дура! Где бы ты была, если бы не я?
— Где бы я была? — переспросила девица с оглушительным издевательским смешком. — Где бы ты была, если бы не я! Ты бы сдохла от голода, никому не нужная, а теперь… все это здесь — мое, до последней твоей проклятой шпильки, а тебе все мало!
— Ты всегда была и осталась капризным ребенком! Когда ты научишься быть благодарной?
— Не раньше, чем ты научишься не лезть не в свое дело!
Даниэль ошеломленно уставился на юную фурию, понимая, что узнал ее. Ее портрет висел в салоне, куда он не далее как сегодня утром принес свои эскизы, вот только вид у девушки на картине был на порядок более мирный: печальный, смиренный и даже жертвенный. Сейчас, со сведенным яростью лицом, сверкающая глазами и скалящая зубы, эта девушка вовсе не была похожа на «Жертву войны», оплакивающую своих близких.
— Чтоб ты сдохла, — выплюнула она презрительно, отступая вглубь зала, к ведущей наверх лестнице. — Старая потаскуха.
— Уйди с моих глаз долой, — приказала женщина, по-видимому, понемногу оправляясь от вспышки злости. — Ты отвратительна.
— Есть с кого брать пример, — отозвалась девица, опустила нож и скрылась наверху. Похоже, кровопролитие откладывалось, и Даниэля это не могло не обрадовать. Впрочем, оставшаяся в зале женщина удивительно быстро приходила в себя: понаблюдав, как к ней стремительно возвращается спокойствие, Даниэль пришел к выводу, что увиденная им сцена не является для этого места чем-то из ряда вон выходящим.
— Закопать в крупе! — тем временем рассмеялась женщина себе под нос; в руке ее поблескивал серебром и изумрудами браслет, который она придирчиво осмотрела со всех сторон и, по-видимому, осталась довольна. — Что еще придет этой дурочке в голову…
Даниэль переступил с ноги на ногу, не зная, как намекнуть на собственное присутствие, и его тут же выдал скрип просевшего паркета. Женщина рывком обернулась, явно машинально пряча браслет в складках платья, и вперила глаза в нарушителя спокойствия — Даниэль, до сих пор считавший себя человеком не из трусливых, поневоле оробел под ее пронзительным и цепким взглядом.
— Ты еще кто? — поинтересовалась женщина, подступаясь к нему; Даниэль попятился, и она вытеснила его в холл, закрыла двери за своей спиной. — К нам? С утра пораньше?
На часах было давно за полдень, но Даниэль не решился уточнять. Горло у него сперло от нахлынувшего волнения, и он с трудом смог вымолвить:
— Я ищу… ищу девушку…
— Какую? — женщина приподняла брови и кивнула в сторону зала — несомненно, туда, где скрылась ее недавняя противница. — Эту, что ли?
— Упаси Бог, — пробормотал Даниэль, с усилием проглатывая вставший в горле ком. — Нет, другую. Она… невысокая, темноволосая, и…
Женщина коротко окинула его взглядом, и он почувствовал почти физически каждую лишнюю складку на своем галстуке, потертость на сюртуке и пылинку на полях шляпы. Знал бы он, куда занесет его сегодня судьба, то непременно выбрал бы из своего гардероба что-нибудь более приличествующее случаю, но, обделенный даром предвидения, мог теперь только ожидать вердикта и внутренне готовиться к тому, что ему сейчас прикажут отправляться восвояси.
Но женщина ничего не сказала, только коротко, понимающе усмехнулась и вновь распахнула двери, чтобы крикнуть в них:
— Эжени! Пришли по твою душу!
— Иду! — донесся приглушенный ответ, и по ступеням лестницы спустилась еще одна девица. Прекрасно сложенная, распустившая по плечам пышную шевелюру небрежно убранных волос, с живыми и яркими чертами лица, она казалась воплощенным очарованием — все в ней было чудесно, кроме того, что она совершенно точно не была девушкой, встреченной Даниэлем у бакалейной лавки.
— Кто меня искал? — певуче спросила она у хозяйки, затем, проследив за ее взглядом, увидела Даниэля, и на ее лице появилось выражение одновременно приветливое и недоуменное. — Кто это? Месье, я впервые вас вижу.
— Очень прият… — невпопад пробормотал Даниэль, сам не свой от неловкости. — Я хотел сказать, это не вы. Я ищу не вас.