Греющий душу, как бархатный плед
Силуэты и образы за сновидения окнами.
Разные девушки в дымке нечеткой
Мелькают вспышками яркой любви,
До крови захлещет латексной плеткой
Непонятное чувство ярчайшей тоски.
Удовольствия запретны, и сладки они,
Ни единой возможности на идеал красоты
Они все различны, и все далеки,
Галлюцинации цвета, нет больше тьмы.
Я рад находится в объятьях милой дамы во сне,
Но тут же другая сирена влечёт
И тут же ещё одна в прозрачном окне,
Я просыпаюсь, цепочку рефлексий инстинкт мой плетёт.
Вина
Пылкий разум мой в объятьях
В руках безудержной тоски,
Девушки в вечерних платьях
На сплетни разные легки.
Плененный горем и печалью,
Осознаю я их судьбу
Пьяненный точечной моралью,
Я нарушаю все табу.
Смешавшись с разной швалью,
Я подхожу и говорю:
«Дамы, разве можно вам печалью
Оправдать свою судьбу?»
Тишина, смешки из-за столов,
Пауза, затем и мысли в голове
И только после, как зал готов,
Все вернулось в торжестве.
Я вышел к фонарям,
На свежий воздух, к темноте
Они горят, к моим кистям
Примкнули судороги в экзистенциальной слепоте.
Вороний крик раздался эхом,
Предзнаменуя свет во мгле
Придаваясь всем потехам,
Гостьи сидят навеселе.
Я уловил свирепый возглас
Откуда-то со дна
Пронзивший крик, душевный голос
Все смотрят на меня с окна.
Прохожих лица побледнели
При взгляде на меня
В бреду своём я неужели
Уловил всю суть себя?
Мы разумом своим пьяны,
И наши цели неясны
И мои мысли не скромны,
Ведь я не чувствую вины.
Гот
Темная комната, глянцевые постеры на стенах,
Я хожу в ней по кругу, в ней нет больше света
Мои волосы напоминают гнездо,
Пещеру летучих мышей
Линолеум, стертый давно,
Эскапизм убить мой сумей.
Мою голову пронзают рефлексии,
Острые, блеклые, страшные, странные
И в тот же час моя строгая лексика
Превращается в силуэты туманные.
Я включаю свой диск с чёрной обложкой,
И в песне играющей жизнь так прекрасна
Ритм, бьющий серебряной ложкой,
Заменяет мне пульс, и жизнь уже не так безопасна.
В аффекте безумия нахожусь я сейчас,
Жду времени лучшего, уже битый час.
Рефлексия
Сладкий вкус декаданса на безмолвных устах,
Два века спустя терзает нас страх
Склонность любить, склонность страдать,
Склонна теория наша трещать.
Мы слепы в тени индустрии прогресса
В ожидании «счастья» и «грусти» конгресса
Смотришь в окно, но нет интереса
Сентиментальных рефлексий, унылая пьеса.
Неврозы в постели, нет места сну,
Муравьи в голове строят свой замок
Разложив наши мысли для собственных дум
Инстинктивных сущностей вкус этот сладок.
И в дрожи моей нет больше страха,
Я все же готов выйти из мрака
Но перед этим зайду погостить,
Над могилой разумности тут покурить.