На белой пожелтевшей полоске у нижнего обреза фотографии, наклеенной на крепкий картон, как было принято в те годы, кроме узорчатых указаний, бывших тогда обязательными (формат, фотомастерская и т. д.), еще можно прочесть посвящение, выведенное почерком изящным, старательным и тонким:
Это Тебе, мой любимый Джузеппе!
Внизу слева есть дата: 20 мая 1902 года; а немного ниже и справа, написанное тем же почерком, идет еще одно посвящение:
С Тобою навсегда,
До тех пор, пока я жива, и потом тоже.
3
Статья 1. Брак итальянского гражданина арийской расы с лицом, принадлежащим к другой расе, запрещается.
…….
Статья 8. Законом устанавливается следующее:
А) К еврейской расе принадлежит человек, оба родителя которого относятся к еврейской же расе, даже если он исповедует религию, отличную от иудейской религии;
…….
…….
Д)
…….
Рассматривается как не принадлежащий к еврейской расе тот, кто рожден от родителей итальянской национальности, причем лишь один из них двоих относится к еврейской расе, при условии, что этот последний на 1 октября 1938 года (XVI год империи) официально исповедовал религию, отличную от иудейской.
…….
Статья 9. Во имя приведения в действие статьи 9, все те, кто находится в условиях, соответствующих статье 8, должны заявить об этом в Бюро регистрации гражданского состояния при муниципалитете по месту жительства.
…….
Так говорилось в итальянском законе о расах. В силу этого закона все граждане, принадлежащие к «еврейской расе», отстранялись от управления предприятиями, лишались собственности и права на собственность, не могли посещать никаких учебных заведений, не могли занимать чиновничьих и государственных должностей, начиная, само собой разумеется, от должностей преподавательских.
Эти директивы были помечены датой 17 ноября 1938 года. Несколькими днями ранее во всем немецком рейхе, после нескольких лет дискриминации и преследований, начал осуществляться план геноцида евреев. Все были против них, всем немцам было предоставлено право на погромы и убийства. В течение нескольких ночей многие были убиты, много тысяч попало в лагеря, а их дома, магазины и синагоги были сожжены и разграблены.
Нора, поспешив умереть, всего на несколько месяцев опередила итальянские расистские декреты, согласно которым она, без всякого сомнения, была бы заклеймена как еврейка. Однако же предусмотрительность, проявленная ею тридцатью пятью годами раньше, когда ей посоветовали окрестить дочь в католическую веру, теперь спасала Иду от потери места учительницы и от прочих карательных мер, в согласии с пунктом Д Статьи 8. Но на этот случай теперь была Статья 19, она определяла обязательные процедуры, через которые следовало пройти всем затронутым новыми законами. Так вот и получилось, что Идуцца, ни жива ни мертва, сгорая от стыда, словно обвиняемая, идущая на суд во Дворец Юстиции, появилась в коридорах римского муниципалитета.
Она должным образом запаслась всеми требуемыми документами — как теми, что удостоверяли ее еврейское происхождение со стороны матери, так и теми, которые доказывали, что отец ее — чистый ариец: они содержали ее собственное свидетельство о крещении, таковое же Джузеппе и ее калабрийских деда и бабки, которые теперь уже тоже умерли. У нее было решительно все. И сверх всего этого она, стыдясь рот открыть, молчаливо протянула чиновнику листок из тетради, на котором она, для скорейшей идентификации и во избежание лишних вопросов, собственной рукой переписала все свои биографические данные. Правда, некая брезгливость, своего рода самоуважение, помешало ей поставить знак ударения на фамилии матери.
«Альмаджа или Альмаджа?» — осведомился служащий, окидывая ее подозрительным взглядом, важным и угрожающим.