Снова очутившись в своей постели, я безуспешно пыталась вернуться в сон, но он, увы, рассеялся.
Глава 3
На следующий день я снова работала в цоколе. После бурной ночи, выпавшей на мою долю впервые за двадцать пять лет, я пребывала в дурном расположении духа. Состояние усугублялось тем, что мне было мучительно стыдно смотреть в глаза соседям.
От мрачных мыслей меня отвлекла Констанца, вызвав в приемную: вернулся Англичанин, на сей раз вооружившись разрешением.
Закончив работу по каталогизации, я подошла к стойке, облокотившись на которую Англичанин напоказ флиртовал с Констанцей и остальными легкомысленными сотрудницами, которых директор набрал, несмотря на мои замечания, что они непригодны для библиотечной работы.
Стоило Англичанину взглянуть на меня, как я тут же залилась ярчайшим румянцем. Я боялась, что по моим глазам он догадается о содержании снов, которые снились мне той ночью. Он явно знал, что все это время я думала о нем. Ведь он именно так и планировал.
— С добрым утром, синьорина, — сказал он, целуя тыльную сторону моего запястья. Его усы покалывали нежную кожу. Я снова вспыхнула и отняла руку. Но Англичанин успел ухватиться за один палец и, пока говорил, поглаживал его. — Синьорина, я получил разрешение, — сообщил он и широким жестом извлек документ из нагрудного кармана.
Я подозревала, что так и будет.
— Вижу, синьор, — ответила я и вернула документ.
— Теперь все в порядке? — спросил он.
— По-моему, да.
— Тогда пойдемте, синьорина. Ведите меня в свой цоколь, где вы прячетесь от мира. Ведите меня в свое логово, к своим драгоценным рукописям.
— Боюсь, синьор, это невозможно.
— Невозможно?
— Да, невозможно.
— Но этого не может быть. Почему?
— Невозможно, синьор, потому что сегодня среда.
— И что?
— Доступ к рукописям возможен только по понедельникам.
— Не верю своим ушам! Я известный человек, автор целого ряда книг. Занимаюсь важнейшей работой. И прошу показать мне рукописи. С меня потребовали разрешение. Я его получил. А теперь мне говорят, что я смогу посмотреть рукописи только в понедельник. Сегодня же среда. Мне теперь ждать до понедельника, терять время. Целых пять дней — впустую! Из-за вашей дурацкой бюрократии. Нет, это уж слишком!
— Таковы правила, синьор, — сказала я и повернулась, чтобы уйти.
— Синьорина, синьорина! — Англичанин смягчился и моментально остыл, как только убедился, что на меня это не действует. Он тут же выбрал новую тактику. — Давайте будем друзьями, хорошо?
Постараемся договориться, — добавил он, глядя мне прямо в глаза. — Будем помогать друг другу… — и он подошел ко мне вплотную.
— В понедельник, синьор, приходите в понедельник.
— Ох, синьорина, — вздохнул поверженный Англичанин, когда я уже уходила, — вы сводите меня с ума, волнующая женщина.
Мое сердце бешено колотилось, когда я шла прочь, с трудом заставляя себя сохранять внешнее спокойствие. Я знала: нельзя показывать ему, что он запал мне в душу. Впрочем, я еще не знала, что тоже понравилась ему. Я понятия не имела о том, что в тот самый момент он испытывал довольно болезненную эрекцию — результат нашего общения. Он и сам еще ничего не понял. Я была совершенно не в его вкусе. Если на то пошло, ему гораздо больше подходила худенькая финтифлюшка за главной стойкой. Но, как он признался уже позже, было во мне что-то эдакое. Он подумал, что я настоящая женщина, отважная и страстная, которая таится от самой себя, но, однажды освободившись от добровольного заточения, сможет поразить его буйством своего возвращения к жизни.
Я еле успела добрести до комнаты отдыха. Ноги у меня подогнулись, и я рухнула на разваливавшийся диванчик, который когда-то давно отписала библиотеке супруга директора.
Я вдруг вообразила, что стою коленями на этом самом диванчике, перегнувшись через спинку, а Англичанин входит в меня сзади. Я отчетливо представила себе краткий миг восторга от проникновения и застонала в голос. Потом подумала о том, как он будет вторгаться в меня все глубже и настойчивее, заполняя самые сокровенные глубины. Мне даже показалось, что я слышу, как его бедра шлепают по моим ягодицам. А потом мы в унисон исполняем крещендо агонии оргазма.
Чуть позже Констанца обнаружила меня сидящей верхом на спинке дивана. Должно быть, я впала в забытье. Я ведь в тот день не завтракала. Низкое содержание сахара в крови, только и всего. Конечно, мне никто не поверил. Констанца заявила об этом со всей определенностью.