Студенты университета и постоянные читатели с нетерпением ждали новостей. Конечно, это куда интереснее, чем учебники, пыльная периодика и замусоленный экземпляр вчерашней «L’Ora».
День тянулся своим чередом. Мне хотелось только одного — нырнуть в мою маленькую квартирку на виа Виколо Бруньо и запереть дверь изнутри.
Но моему желанию не суждено было осуществиться. Когда я поднималась по лестнице, донна Мария Фролла уже поджидала меня и пошла следом, сверля единственным зрячим глазом. Мопс Неро одарил меня игривым взглядом: его тоже разбудили среди ночи.
— Это мужчина, Роза, правда? — авторитетно заявила донна Фролла. — Я так и знала, что это мужчина. Прошлой ночью я сказала папаше: «Это мужчина. Только мужчина способен проделать такое с нашей Розой». Сегодня утром синьора Преццо заходила за кофе — как всегда, сто граммов лучшего сорта — и сказала: «Синьора Фролла, тут все дело в мужчине, иначе быть не может». Она права. А чтобы уж наверняка, Квинто Кавалло, ювелир из седьмого дома, у которого мастерская на виа д’Оро, — сто граммов рикотты, сто граммов ветчины, большая шоколадка, один батон — точно, по часам приходит в будние дни около восьми, так вот, он свидетельствовал, что грядут перемены. Похожая история приключилась с его тетушкой где-то на западе, то ли в Трапани, то ли в Марсале. Или с двоюродной сестрой? Может, на востоке? Неважно. Короче, пришло время, и с ней стряслось что-то жуткое. Она мучилась всю ночь. Спать не могла. Крутилась на кухне и шумела так, что мертвого могла разбудить. Ей снились странные сны. Она выглядела какой-то возбужденной. «Это менопауза, — сказал синьор Кавалло. — Готов поспорить на любые деньги». Вот я и говорю папаше: «Это все гормоны, не одни, так другие…»
— Бабуля Фролла, пожалуйста… — перебила я, стыдливо закрыв лицо руками.
— Никакого «пожалуйста» тут быть не может, — не унималась столетняя старушка. — Ты живешь у меня двадцать пять лет. Явилась в большой город совсем девчонкой.
И я сомневалась, когда смотрела, как ты стоишь по ту сторону прилавка, с чемоданом и попугаем…
— Попка хорошая птичка, хорошая птичка, — застрекотал Челесте, включаясь в разговор.
— …собираясь снять комнату. Я поверила тебе, и ты ни разу не доставила мне хлопот. Ни разу до прошлой ночи. Во-первых, в три часа ночи на кухне готовился formaggio all’ Агgenttera. К счастью, от этого мы с папашей не проснулись. — Тут ее зрячий глаз игриво заблестел. — Но жильцы все-таки жаловались. Так что определенные неудобства были. Кроме того, шум. Крайне странные стоны и вздохи, визги и крики, достаточно громкие для того, чтобы перебудить все окрестные дома. И голос был не только женский. Попугай тоже участвовал.
— Попка, птичка, птичка, — проскрипел Челесте.
— Шум был такой, что мертвого разбудит. А поднявшись к тебе, я не получила разъяснений. И теперь, девочка моя, я хочу знать, что происходит. В мужчине тут дело или в чем другом?
— Не в мужчине, бабуля, — сказала я, глядя в сторону.
— Тогда в чем?
— Не знаю. Сама не понимаю, что творится. В последнее время сама не своя. Может, слишком заработалась…
— Ну, что бы там ни было, нужно это прекратить. Не беспокоить жильцов. Я этого не допущу, Роза, вот что я тебе скажу. Просто не допущу.
Глава 4
Бабуля Фролла еще долго тарахтела, выпытывая и строя предположения насчет моего недомогания. А когда она наконец ушла, я села возле открытого окна и стала смотреть на темнеющий город, освещенный мерцанием огней.
Он где-то там. Под той же луной, под теми же звездами. Я даже чувствую его присутствие. Почему он так на меня действует? — в тысячный раз спрашивала я себя. Много лет назад я покончила с дурацкими мыслями о любви. Я раздавила свое сердце, как головку чеснока в ступке, превратив его в сухую пыль, и эта пыль постепенно развеялась по ветру вместе с моей молодостью, от которой уже ничего не осталось. Или я думала, что не осталось. Что же теперь происходит внутри меня? Что шевелится в самой глубине, как ветки весенних деревьев, которые за одну ночь распускаются свежими розовыми лепестками?
Что такого в этом Англичанине, что так на меня действует? Я видела его всего два раза, да и то мельком. Он отнюдь не привлекателен, во всяком случае — манерами. А даже если бы и был таким, у меня иммунитет к подобным вещам. Я не влюблена в него. Быть этого не может. Я не умею любить. Может, он тут и ни при чем. Может, мои желания просто совпали с его появлением в библиотеке?
Где он сейчас?
Что делает?
Если я выйду на улицу, встречу ли его там, гуляющего в домашних туфлях?