— Ты… рвёшь со мной?! Аталь… Ты что… всё забыла? Нам же было хорошо, мы же…
— Возьми деньги, Нэйлан. — Аталина посмотрела на подругу — Здесь тысяча двести килотов. Этого хватит, чтоб съехать из Красного Дома и снять жильё. Ты же этого хотела, Нэй?
— Я хотела с тобой. Без тебя это всё не имеет значения.
Аталина покачалась на стуле. Стул скрипнул.
— Я не смогу ехать с тобой, Нэйлин. Мне ещё пять месяцев… Осталось.
Нэй встала, передвинула стул и села рядом с подругой. Обняла. Баррет обняла её в ответ, стараясь не разрыдаться.
— Расскажи мне, цветочек… Для чего ты ему?
Аталина пожала плечами:
— Я не знаю… Брал, как приманку, для рейдов. Знаешь рейды Хорсеттов? А потом… Передумал, что — ли? Или поиграться захотел? Не знаю…
Нэйлин прижалась к ней всем телом:
— Ты спишь с ним?
— Было один раз. Пока больше не трогает. Это…
И тут вся напускная холодность Аталины растаяла, сошла, как неверный весенний снег… Теперь она тихо выла, уткнувшись лбом в острое плечо подруги.
— Это было УЖАСНО, Нэйлин!!! БОЛЬНО!!! Отвратительно… И это… БУДЕТ ПОВТОРЯТЬСЯ ЕЩЁ! Он ясно дал понять!!! И поэтому… Мы больше не увидимся! Никогда, Нэй…
Нэйлан прижалась щекой к тёплым мягким волосам Аталины. Волосы пахли свежестью и дорогим мылом.
— А может, сбежим?
Баррет подняла на подругу заплаканный взгляд:
— Не выйдет… Он как — то по запаху находит. Я ещё не поняла, как он это делает. И знаешь… Я много о нём не знаю.
— Например?
— Например, во ЧТО он трансформируется. В книгах пишут, что у Хорсеттов до десяти форм…
Нэйлин плотнее обняла девушку:
— Ты же жила в регионе. Как не видела?
— Нас с Рэйзом мама прятала в бункере. Потом Рэйз прятал меня. У него же… Никогда было не дознаться правды…
Они долго сидели, обнявшись.
— Я люблю тебя, Аталь… Очень люблю. Я что — нибудь придумаю…
— Даже не смей в это лезть. Уезжай. Я всё равно труп. Не сейчас, так через месяц. Не через месяц, так через три, четыре, год… Не жди меня. Просто помни обо мне и всё. А я буду помнить о тебе, Нэйлин.
Аталина встала и промокнула слезы влажной салфеткой. В груди лежал холодный камень и никаких сил не было от него избавиться. Ни сил, ни возможности… Нэйлин убрала конверт в сумку.
Аталь вышла наружу, хлопнув дверью и стараясь не оглядываться. Залезла в лайр. Уронив голову на руки, тихо заплакала.
…Когда она вернулась в особняк, Корделл был дома. Он открыл ей дверь сам.
— Проходи, Аталина.
— Добрый вечер, линар Корделл.
Пропустив её внутрь, спросил:
— Ты была в Ронгоре?
Девушка кивнула:
— Я получила разрешение от линара Аркаса.
— Знаю, Аталь. Все таки зря ты одна ходишь… Дождись меня в следующий раз, хорошо?
Она вскинула голову, намереваясь заявить, что считает себя вправе выходить из дома, когда хочет, но он прервал её жестом руки:
— Я ни коим образом не посягаю на твою свободу. Тем более, когда положение твоё в моём доме так изменилось. Но, Аталина… Я… А, ладно! Ты не поймёшь. В общем, в следующий раз просто дождись меня и всё. Хорошо? Мы договорились?
— Договорились, линар.
— И зови меня по имени. Всё — таки мы пара, хочешь ты того или нет.
Он терял терпение, это было видно. Зрачки вспыхивали в полутьме комнаты, как угли в камине. Правую руку оборотень зачем — то прятал за спину.
" Может, у него там плеть? " — вдруг подумала Аталь — " Как заедет сейчас… Или кулаком… "
— Иди поешь, Аталь. — Рэндар уронил эти слова как — то устало, будто тяжёлый железный шар из ослабшей руки — И не бойся. Я тебя не трону.
…Он пришёл к ней глубокой ночью, лёг рядом, обнял, прижал к себе.
— Аталина, не гони меня. Прими. Прими и ты не пожалеешь. Попробуй привыкнуть. Просто попробуй! Я понимаю, КАК тебе тяжело… Я понимаю, что со мной тебе больно, противно и страшно. Знаешь, почему так?
Она замерла, почувствовав, как его сердце колотит ей в спину. От тела Корделла шёл жар, невероятный и сильный. Девушка инстинктивно попыталась отстраниться. И, похоже, он понял.
— Сейчас. Подожди, мой маленький.
Рэндар отпустил её. Достал из кармана брюк пластиковую трубку. Вытряхнув капсулу в рот, проглотил.