— Тебе что до этого, Нэй?! — раздраженно бросила она — Какое дело до того, кто меня трахнет? Кто — то же должен сделать это? Раз ты не можешь!
Нэй посмотрела на неё сквозь упавшие на лоб чёрные пряди волос и вдруг прижалась щекой к обнаженной груди Аталины:
— Люблю тебя… Не могу без тебя! Когда ты не рядом, меня ломает, Аталь. Как от пудры. Он заберёт тебя, так сказала Инона! Я подслушала их разговор — её и этого, который был с тобой в тот вечер!
— Забудешь.
— Нет! Я без тебя просто загнусь…
Нэй села в постели, скомкав простыни и разрыдалась…
— Иди к себе, Нэйлин. — Аталина спустила ноги с постели — Я устала.
Дверь распахнулась.
— Аталь! — голос управляющей звенел, как металлический лист — В мой кабинет, живо! Тебя хотят видеть. Приведи себя в порядок и побыстрее. Не копайся.
…В кабинете управляющей стояла полутьма и прохлада. Дневные лучи, пытающиеся пробиться сквозь плотные опущенные шторы, поворачивали назад, сдавшись. Матовый свет баллонов — светильников лился мягко, обрисовывая контуры предметов, гладил и льнул к ним. Стекал по мягким тканям вниз, на покрытый тонким тёмным ковром, пол.
Инона тяжело поднялась из кресла:
— Проходи, Аталь. Линар Корделл… Вот, собственно. Она и есть.
— Я так и понял.
Девушка вгляделась в сумрак комнаты… Бесполезно, несмотря на приличное зрение, она видела лишь очертания мужской фигуры. Кажется, мужчина сидел в кресле возле стены.
— Оставь нас, Инона. Хочу говорить с ней наедине.
Управляющая вышла, чуть ли не пятясь, тряся жирным задом, обтянутым чёрной тканью длинной широкой юбки.
— Ближе. — сказал он тихо — Ближе подойди. Не бойся. Я ничего тебе не сделаю. По крайней мере, пока.
Она встала в центр, в круг света. Сложила руки впереди, опустила голову. Прикрыла глаза. За прикрытыми веками плясали цветные мутные пятна. Сердце бухало где то в горле, в груди и кончиках пальцев. Не выдержав, тяжело вздохнула, чувствуя, как он встал со своего места и подошёл к ней. Шаги его были мягкими, так двигаются хищники… Или падальщики, Ночные Твари. Их было пруд пруди там, где они жили с братом. Рэйз обожал стрелять по ним из обреза… Хохотал, слыша их резкий визг и звук шлепков хлипких тел на обшарпанный пол.
— Как зовут? — голос мужчины был низким и монотонным — Настоящее имя.
— Аталина Баррет.
— Так и есть? Имя не меняли?
Она качнула головой:
— Нет. Настоящее.
Он протянул руку и коснулся её волос. Девушка резко дернулась, неожиданно для себя. Прикосновение руки в перчатке показалось обжигающим.
— Боишься? — тон показался ей раздосадованным — Инона сказала, ты здесь полтора года… Всё ещё боишься?!
— Не… нет.
В кабинете внезапно стало душно, несмотря на открытые окна. Тяжёлая рука легла на плечо Аталь.
— Боишься Хорсеттов? Отвечай.
"… — Рэйз, а где мама?
— Вон, в катафалке. Под простынью.
— Почему? Она спит?
— Аталь, ты тупая? Она умерла… "
— Нет, линар Корделл. Не боюсь.
Рука скользнула с плеча и коснулась шеи. Двумя пальцами оборотень повернул лицо девушки, заставив её смотреть прямо.
— Открой глаза, Аталина. Посмотри на меня.
Он был очень красив. Слишком. За всю жизнь девушке оборотней приходилось видеть редко, в человеческие регионы они наведывались исключительно ради пропитания, в охотничьи сезоны. Мать всегда надёжно прятала их с Рэйзом в бункере, под землёй. Сама оставалась сверху.
Наблюдать. Ждать. Когда пройдёт угроза. Кутаясь в тёмный драный плащ, пропитанный специальной смесью, путающей запахи… Выходить из бункера Рэйзу и Аталине разрешалось строго по свистку. Дети сидели, прижавшись к склизким, сырым стенам и друг к другу, ожидая этот резкий звук, как высшее благодеяние. Услышав, выбирались из укрытия, озираясь, оглядываясь и радуясь тому, что в этот раз мимо… Что не их коснулось.
— Пронесло! — говорила мать, открывая окна.
И ей было радостно, смогла обмануть хищников, увести от гнезда, сохранить потомство. Оставалось только — открыть окна, выветрить навязчивый сладкий запах — последствия визита Хорсеттов. Он стелился шлейфом, падал, лип, льнул, застревая в горле и памяти…