Подхожу к своему близкому другу еще по военному училищу 1910 года полковнику Кравченко, отвожу его от штаба дивизии и спрашиваю:
—■ Почему ты, Афанасий Иванович, не поздоровался с полками?
— Да знаешь, Федор Иванович, неудобно при генерале. Ведь он старше меня, — отвечает смущенно Кравченко.
— Ты начальник дивизии, Афоня, а генерал у тебя начальником штаба. Ты понимаешь эти взаимоотношения? — горячо говорю ему.
— Так-то это так, Федор Иванович, но все же как-то неудобно. Он старше, он генерал-лейтенант, да еще Генерального штаба, прямо-таки, ей-богу, неудобно при нем здороваться с полками, — оправдывается он.
— Нет-нет, Афоня!.. Ты больше так не делай и здоровайся с полками, — безапелляционно дружески внушаю ему.
Меня магнитом тянет к себе наша пулеметная команда. 22 собственных пулемета!.. Это ведь большая огневая сила! И богатство полка.
Кто командовал полком, тот поймет мои командирские чувства. И я иду туда, чтобы посмотреть, чтобы полюбоваться ими.
Вижу — есаул Сапунов сам обходит пулеметные линейки и, видимо, так переживает радость.
— Пулеметная команда — СМИР-НО-О! — кричит громовым голосом неугомонный Сапунов, как заправский службист-урядник.
— Да, я вас сегодня уже видел. Вольно! — успокаиваю его.
И мы осматриваем уже вместе главным образом лошадей, в коих также заключается «сила пулеметной команды». Сапунов хорошо потрудился в Кавказской, и все лошади были в хороших телах.
— А вот, господин полковник, и Ваши добровольцы-станичники! — докладывает Сапунов, и я вижу линейку с пулеметом в паре добрых лошадей и возле пулемета — Кавказцы и друзья детства Алексей Горош-ко и Иван Коробченок.
С гнедым мускулистым конем в поводу, с черной густой бородой, в домашней тужурке, но при полном орркии — тут же стоит урядник-конвоец «дяденька Алексей Протопопов», как называли мы его в детстве.
— Здравствуйте, други, — по-домашнему говорю им.
— Здравия желаем, господин полковник! — по-строевому отвечают они густым баритоном для солидности.
— Ну... не подкачайте! — вторю им.
— Не беспокойтесь, господин полковник!.. Дело привычное! — за всех отвечает Горошко.
Первейший друг моего детства, озорник тогда, он был старше меня на 2 года, но слабее физически, не так ловок, «в единоборстве» был побежден и с тех пор, по уличному обычаю среди мальчиков, подчинялся победителю.
Горошко и Коробченок были казаки прихода в 1-й Кавказский полк, в г. Мерв Закаспийской области, 1912 года. Туда же я прибыл молодым хорунжим, окончив военное училище в 1913 году, и был сразу же назначен помощником начальника полковой учебной команды. Несмотря на то что оба станичника были отличными казаками, имели отличных лошадей, в учебную команду не выдержали экзамена по своей малограмотности. В поощрение их назначили в бригадную пулеметную команду, в которой они провели всю войну на Турецком фронте 1914—1917 годов и вернулись домой теми же рядовыми казаками, которыми вышли в полк.
Мы, молодежь-офицеры, и тогда возмущались этим положением, считая, что все участники войны должны были быть переименованы хотя бы в приказные. Для казака и одна нашивка на погонах — радость. И теперь, видя этих двух молодцов и соратников по Турецкому фронту, решил заполнить пробел былых их начальников.
Отойдя с есаулом Сапуновым в сторону, чтобы никто не слышал нас, спрашиваю:
— Как они?
— Лучше и не надо!.. Во всем пример!.. И так знают, так любят пулемет! — докладывает он, сам фанатик-пулеметчик из урядников той же войны.
— Казаки Горошко и Коробченок — ко мне! — громко произношу в их сторону.
По-полковому, как говорят — «на носочках», подскочили они, взяли под козырек, стали серьезными, не зная, почему я будто «строгим голосом» вызвал их. И чтобы они еще больше «опешили», я строго говорю, смотря им в глаза:
— Вот начальник команды, есаул Сапунов дал мне о вас отличный отзыв, мне очень приятно это знать, а потому, — сделав паузу, с улыбкой произношу, — поздравляю вас обоих младшими урядниками.
Это было для них полной неожиданностью. Молодецкий ответ благодарности несется из их уст, и радостная улыбка покрывает их лица, так мне давно знакомые и приятные.
— Ну а теперь бегите к своему пулемету, и чтобы сегодня же я видел вас «в галунах», — уже весело говорю им.
За 7 лет войны они этого вполне заслужили. Отчетливо повернувшись по-полковому кругом, стукнув каблуками весело, вприпрыжку побежали они к своей пулеметной линейке.
Урядника-конвойца Алексея Протопопова я не мог ничем порадовать и не сомневался, что полученное им звание урядника в Собственном Его Императорского Величества Конвое — гораздо дороже настоящего.