«Непокорный генерал Краснов17 только что передал атаманскую булаву генералу Богаевскому18; последний, мягкий человек, явился послушным орудием Ставки. На Кубани и Тереке власть Главного командования была почти неограниченной. Правда, в Екатеринодаре, между Ставкой и местной властью, в лице Атамана и Правительства, не обходилось без трений.
Атаман, генерал Филимонов, горько жаловался мне на чинимые генералом Деникиным кубанцам незаслуженные обиды, на постоянно подчеркиваемое Ставкой пренебрежительное отношение к нему и местным властям.
На то же сетовал и Походный Атаман генерал Науменко, указывая, что, признав наравне с Доном автономию и прочих казачьих новообразований, Главное командование в то же время сплошь и рядом по отношению к Кубани нарушает свои обязательства. В то время как Дон имел свою Донскую армию, подчиненную генералу Деникину лишь в оперативном отношении, Кубань, пославшая на защиту родины большую часть своих сынов, этого права была фактически лишена. В то время как в Донской армии назначения, производства исходили непосредственно от Атамана, в Кубанских частях право оставлял за собой генерал Деникин».
Тут же генерал Врангель добавляет от себя: «Эти жалобы имели, несомненно, некоторое основание. Для единства действий и успешности нашей борьбы главное командование, в отношении подведомственных ему войск, должно было располагать полной мощью. Двойственное подчинение казачьих частей, несомненно, создавало немало затруднений. Однако принцип полного и единоличного подчинения казаков необходимо было бы провести в жизнь в равной степени как в отношении Кубани и Терека, так и Дона. Нахождение же в рядах Вооруженных Сил Юга России казачьих частей, хотя бы и разных Войск, на различных основаниях, представлялось, несомненно, несправедливым и должно было быть чревато последствиями.
Существование Отдельных Казачьих армий в оперативном, да и в других отношениях, несомненно, крайне усложняет дело, однако если, тем не менее, находится необходимым оставить за Доном право иметь свою армию, то и Кубань и Терек должны иметь это право»19.
Продолжим дальше по книге генерала Врангеля. Генерал Романовский, начальник штаба главнокомандующего, в письме к генералу Врангелю от 24 апреля 1919 года со станции Тихорецкая, пишет: «У Вас, вероятно, был уже генерал Науменко и говорил по поводу Кубанской армии. Сама обстановка создана, что почти все Кубанские части собрались на Царицынском направлении и мечты кубанцев иметь свою армию могут быть осуществлены. Это Главнокомандующий и наметил исполнить. Науменко, конечно, очень обрадовался. С созданием Кубанской армии становится сложный вопрос о командовании ею. Все соображения приводят к выводу, что единственным лицом, приемлемым для Кубани, и таким, которого будут слушаться все наши Кубанские полководцы — Покровский, Ула-гай и Шкуро, являетесь Вы. Главнокомандующий интересуется — как Вы к этому вопросу относитесь?»
В этом же письме генерал Романовский пишет, что из терских частей будет создан «Терский корпус», который не войдет в Кубанскую армию, а войа^т в Добровольческую20. В ответ на письмо Романовского генерал Врангель рассуждает: «Мысль, что мне придется командовать Кубанской армией, армией отдельного Государственного образования, в политике, в значительной мере идущей вразрез с политикой Главного командования, справедливо меня пугала.
Как Командующий Кубанской армией, я оказался бы в некотором подчинении Кубанской власти и был бы неизбежно причастен к политике Кубани, которую я разделять не мог».
Свои мысли генерал Врангель, видимо, сообщил генералу Романовскому, который ему ответил: «Объединение Кубанских частей в армию с наименованием КУБАНСКОЙ не должно быть понимаемо как признание какой-либо зависимости этой армии от Кубанского Правительства и расширения прав последнего в отношении Кубанских войск».
Продолжим и еще: на Маныч к генералу Врангелю прибыли Кубанский Атаман генерал Филимонов и генерал Науменко. Было совещание, которое генералом Врангелем описывается так: «При этих условиях Кубанский Атаман сам отказался от предложения генерала Деникина именовать новую армию КУБАНСКОЙ, признав, что раз, по существу, вопрос не разрешен, то лучше рк вновь формируемой армии дать название КАВКАЗСКОЙ ДОБРОВОЛЬЧЕСКОЙ, под каковым большинство войск Маныч-ского фронта сражались за освобождение родного им Кавказа.
Тут же, за обедом, составили телеграмму генералу Деникину, каковую подписали Кубанский Атаман и я»21.